А Ваня доволен. Он совершенно уверен, что это его папа, тот самый папа, который жизни своей не пощадил, но клятву, данную Сталину, выполнил.
— А я знал, что его нарисуют, — говорит Ваня. — Героев всегда рисуют.
Федя молча отходит к колонне. Нет, он не откроет тайны… Пусть Ваня думает, что это его папа, но Федя хорошо знает, кого изобразил художник на картине. Вот приедет из командировки папа, Федя его обязательно потянет сюда и спросит: не он ли изображен на картине?
Мальчики медленно поднимаются по гранитным ступенькам. Розоватый свет заливает подземный дворец. Федя кладет руку на Ванино плечо и говорит:
— Хорошо быть героем, правда?
— Правда.
Ваня идет с высоко поднятой головой. У него из-под шапки выбивается вихор волос точно такого же цвета, как и у того, на картине, который принимает знамя…
Нина Михайловна Артюхова
Новые соседи
— Девочки, вам задавали что-нибудь на каникулы?.. Задачи? Ну, вот и хорошо, расскажите мне…
Елена Павловна обвела взглядом класс.
Сорок незнакомых девочек. Они еще почти неотличимы друг от друга. Сорок незнакомых фамилий в классном журнале. А впрочем…
— Северцева Наташа!
Где-то она слышала эту фамилию… совсем недавно.
Румяная девочка с длинными светлыми косами радостно улыбнулась и вышла к доске.
«Хорошо выучила урок», — подумала Елена Павловна.
Но где же она встречала эту девочку раньше?
Особенно знакомыми были глаза — светлосерые, какие-то очень ясные и приветливые.
Мел поскрипывал о доску, буквы и цифры выстраивались правильными рядами, как хорошо обученные солдаты, без торопливости, но и не медленно.
Елена Павловна перелистала журнал. Против фамилии Наташи Северцевой почти одни пятерки, редко-редко четверка попадется.
Наташа провела через все черное поле своих аккуратных солдатиков. Вот и скобки благополучно раскрыты.
Она написала ответ.
В глазах нетерпеливая просьба: «Ну еще! Еще что-нибудь спросите!»
Елена Павловна сказала, усмехнувшись:
— Очень хорошо. Садись. Достаточно.
После уроков Елена Павловна немного задержалась в учительской. Набралась порядочная стопка тетрадей, даже в портфель не поместились.
На улице было мало народу. На весеннем шоколадном снегу — бесчисленные следы маленьких ног, веером разбегающихся от школы.
Кудрявился дым над заводской трубой. Новые дома стояли лицом к солнцу, поблескивая широкими окнами и балконными дверями.
«Совсем иначе стали строить, — подумала Елена Павловна. — Заводской поселок, а какие дома: красивые, разнообразные!..»
Она остановилась у перекрестка, чтобы поудобнее взять тетради, но мешал портфель.
— Елена Павловна, давайте я тетради понесу!
Торопливые шаги. Наташа Северцева решительно и осторожно завладела тетрадями.
— Вам нравится наш город? — спросила девочка.
— Очень! Наташа, послушай, мне знакомо твое лицо. Где-то мы уже встречались с тобой. Ты не заходила в школу во время каникул?
— Нет, я на всю неделю к бабушке уезжала.
— Тебе по дороге со мной?
Они перешли улицу и уже подходили к новым домам.
— Все-таки, мне кажется, я тебя уже где-то видела. Или ты похожа на кого-нибудь…
Наташа засмеялась:
— Это вы моего папу видели. Я на него, говорят, очень похожа. А я вчера от бабушки приехала поздно и сейчас же спать легла. — Она пояснила: — Ведь мы с вами в одной квартире живем!
Елена Павловна тоже засмеялась:
— Так ты Александра Михайловича дочка? То-то, я смотрю, и фамилия как будто знакомая!
Ей вспомнилось, как четыре дня назад она с помощью сынишки Вовки тащила по лестнице тяжелый чемодан.
И вдруг хлопнула дверь на третьем этаже; ее будущий сосед быстро сбежал им навстречу, приветливо сказал: «Позвольте, я отнесу!» — и решительно взял чемодан.
Он не случайно встретился с ними на лестнице: он вышел нарочно, услышав или увидев из окна, как подъехала машина к дому.
Вместе с заводским шофером он носил вещи, а поставив последнюю корзину в коридоре, около двери Елены Павловны, сейчас же исчез в своей комнате.
Да, девочка очень похожа на него. И глаза, и манера говорить, и милая готовность помочь, не дожидаясь, когда попросят об этом.
Войдя в переднюю, Наташа положила стопку тетрадей на столик около зеркала, улыбнулась еще раз и убежала к себе.