– Ребята, – сказал Борис, обтирая руки о замызганную куртку. – Нечего обижаться. Видите же, издалека человек. Вы дуйте пока по местам, а мы с Георгием поболтаем.
– Здесь князей нет, – заметил кто-то из толпы. – У нас все пашут. Не то что некоторые…
«А пулю в голову не хочешь?» – чуть не вырвалось у Гоша, но он вовремя прикусил язык. Сегодня утром на Ленинском проспекте ему загородил дорогу мобильный патруль на двух машинах, и дело чуть не кончилось локальной войной. Совершенно неожиданно для себя Гош озверел и здорово наехал на четверых вооруженных парней. Да так нагло, как будто в прошлой жизни завтракал техасскими рейнджерами. Что интересно, патруль в его крутизну уверовал, попрятался за машинами, стал вызывать по рации подкрепление, и только личный приказ Бориса пропустить «ковбоя» погасил конфликт. А Гош, отъехав подальше, остановил машину и долго приходил в себя, дрожа и всхлипывая. Форменная психопатия – но откуда?
– Тихо! – рявкнул Борис на словоохотливого подчиненного. – Это здесь князей нет. А по матушке-России их, я думаю, предостаточно. Ага? – Он посмотрел на Гоша.
– Не помню. Не видел. Эй, братишка! Извини. Я понимаю, что моя внешность и манеры вызывают законное раздражение. Потерпи немного, привыкнешь…
С этими словами Гош упер руки в бока, полы куртки разошлись, и показалась рукоятка пистолета. Гош сделал это не подумавши, жест устрашения вышел у него вполне естественным. Но возмущавшийся парень тут же ощутимо побледнел и сделал шаг назад.
– Я же сказал – идите! – прикрикнул Борис. Крепко взял Гоша за плечо (Белла в окне машины начала тихонько рычать) и увел к парапету набережной. Сзади воинственно фыркали и переговаривались.
– Засветишь лампочку Ильича? – Гош мотнул головой в сторону здания ГЭС.
– Хотелось бы. В первую очередь для водоснабжения, насосы запустить. Слушай, браток. Ты чего такой злой?
– Понятия не имею. Какая-то истероневротическая реакция. – Гош поперхнулся незнакомым словом и умолк.
– Ты бы придержал эту реакцию, ладно? Народ пугается.
– Честное слово, я постараюсь, – Гош виновато оглянулся на уходящих в здание людей. Многие из них озирались довольно опасливо.
– Убедительно прошу. Я не знаю, может, за Кольцевой дорогой начинается Дикий Запад, но в Москве, ей-богу, воздержись от этих ковбойских штучек.
– Но там на самом деле именно Дикий Запад, – сообщил Гош. – Все нервные, все с оружием, все боятся чего-то. Любой разговор начинается с предложения убрать ствол подальше. Я, конечно, убираю, и сразу все хорошо – любовь до гроба, улыбка до ушей, обмен информацией.
– А ты не пробовал по-нормальному? – спросил Борис, прищурившись. – В смысле – вообще без ствола?
Гош всерьез задумался.
– Да как-то в голову не приходило. А ты не пробовал убрать людей с заставы?
– Пока нельзя. Подумай, что случилось бы, пропусти мы тебя в город пару месяцев назад. Ты был просто сумасшедший. Это – во-первых. А во-вторых, от кого-то ведь эти блокпосты город охраняли! Их же не просто так строили. Значит, была угроза. Кто сказал, что она не появится теперь?
– Резонно, – согласился Гош.
– Ты же ехал через Беляево и Калужскую, должен был видеть…
– Нет. Я ехал лесом. Тем, что от него осталось.
– Н-да… И это тоже… И это тоже важно. Понимаешь, Георгий… Или лучше Гош? Понимаешь, Гош, в Москве немало поврежденных домов. Судя по всему, кто-то упражнялся в стрельбе из танковых орудий. Но мне кажется, это были не враги. Как я думаю, это на самом деле тренировались прежние защитники города. Потому что есть разрушения и совсем иного порядка.
Гош закурил. Борис попросил глазами, и Гош протянул ему сигареты. От набережной отъехало несколько машин, и теперь они остались вдвоем – хозяин города, уверяющий, что он не князь, и его гость, изо всех сил изображающий бедную овечку.
– Спасибо. Так вот, Гош. Что я тебе хотел сказать… Да, есть совсем другие разрушения. Окраинные районы кто-то обстреливал из огромной пушки. Мне даже представить страшно, какого она была калибра.
– Или бомбил, – подсказал Гош.
– Вряд ли. Мы насчитали с десяток одиночных попаданий. Несколько на Юго-Западе, несколько на Кантемировской, еще на Можайке. Но каждый снаряд по отдельности либо развалил целый дом, либо оставил такую воронку, что пару трейлеров похоронить можно. На пересечении Можайского шоссе и Кольцевой тоже была застава, нам ее пришлось восстанавливать. Там полмоста снесло, а зенитная установка лежала на боку. Представляешь, что будет, если этот ужас вернется? А кто спалил лес? Что там произошло? Нет, дорогой мой, как ни крути, а мы должны обеспечить хоть какое-то подобие обороны. Вот, стараемся…
– Думаю, это стрелял не я, – сообщил Гош после минутного раздумья.
– Да уж надеюсь! – рассмеялся Борис. – Но какие-то претензии лично ко мне у тебя есть. Из чего можно делать самые фантастические выводы. Настолько дикие, что я от них пока воздерживаюсь.
– Ты был местный князь, а я – варяжский гость… Хватит ржать! Что смешного?!
– Да какой из меня князь?! Я простой физик, кандидат наук. Голодранец, можно сказать…
– Помнишь?! – изумился Гош.
– А ты – нет? – в голосе Бориса послышалось искреннее участие.
Гош отвернулся. Из машины за ним внимательно следила Белла. Гош подошел к «Хаммеру» и выпустил зверя погулять. Белла тут же сунулась к Борису и с грозным кряхтением его обнюхала. После чего, страшно довольная, уселась между ним и Гошем.
– У меня другие проблемы, – негромко сказал Борис.
– Могу себе представить.
– Вряд ли.
Гош бросил на собеседника испытующий взгляд и поверил. За внешней развязностью этот человек скрывал очень серьезную боль. Прятал ее старательно, чтобы не напрягать других. Этакий чрезмерно совестливый Наполеон.
– Хороший ты мужик, Боря. Хотелось бы подружиться, – честно признался Гош. – Я ведь сюда надолго. Чем могу быть полезен?
– А что ты умеешь?
– Да все. То есть ничего. Но обучиться могу чему угодно. Я так мало знаю о своей профессиональной ориентации, что мне просто наплевать, что делать. Главное – как можно скорее восстановить память.
– Не прибедняйся. Мне сказали, что у тебя колоссальный объем знаний. А нам сейчас важно знать как можно больше обо всем на свете. Иногда вскользь брошенное слово будит такие неожиданные ассоциации… Не исключено, что на ближайшие дни комитет поставит тебе очень интересную задачу. Ходить и болтать. Просто говорить с людьми. Как думаешь – получится?
Гош щелчком выстрелил окурок в реку.
– Ну-ну, – пробормотал он. – Допустим. В тысяча семьсот первом году некий француз основал в Северной Америке поселение Вилль-де-Труа. А как была фамилия этого француза? Время.
Борис нахмурил брови и тяжело задышал носом.
– Ладно, – махнул рукой Гош. – Это трехходовка. Снимем один ход. Фамилия была Кадиллак. Скажи, как называется теперь основанный им город. Время.
– Хватит… – задушенным голосом попросил Борис.
– Или вот еще вопрос… – не унимался Гош.
– Хватит! – крикнул Борис. Снизу раздался громовой рык – это вскочила на ноги и раскрыла пасть Белла.
– А вот такой вопрос, – издевательским тоном сообщил Гош. – Позируя художнику Миллеру, он сказал: «Я совершил в этой жизни немало славного и никого не сделал несчастным. Не подписал ни одного смертного приговора. Бывал мал, бывал велик». Ну? Время.
Борис, держа руки на отлете, пытался задом взгромоздиться на парапет. Белла медленно надвигалась на него, выразительно скрежеща когтями по асфальту.
– Может быть, я все-таки не буду ходить и трепаться? – миролюбиво осведомился Гош. – Может, я лучше буду… Ну, хоть на заставе сидеть? А когда понадобится – по мере сил отвечать на конкретные вопросы. Белла! Отставить! Фу! Фу, я кому сказал!
Белла попятилась, не сводя глаз с Бориса. Тот глубоко вздохнул, уселся на парапет и взъерошил рукой волосы.