– Регуляторы, в седло! – крикнул Цыган. И захохотал.
– Кто такие Регуляторы? – спросил тихонько Сан Сеич. – Мальчишки теперь себя по-другому и не называют… Что за заразную историю ты им подбросил?
– Долго объяснять, – лукаво улыбнулся Гош. – А если в двух словах – Дикий Запад.
Сан Сеич проводил взглядом удаляющееся стадо.
– Похоже, – кивнул он.
– Сюда бы пару-тройку хороших пастушьих собак… Парни делают слишком много черновой работы. Собаки могли бы помочь. Кавказские овчарки или туркмены. Если пошарить по окрестным лесам, наверняка отыщется целая стая. Только вот как к ним подступиться теперь…
– Как бы они сами к нам не подступились, – заметил Сан Сеич. – Знаешь, слава богу, что хотя бы проблема диких собак перед нами не стоит. Я себе представляю, что будет, если на ферму явится банда оголодавших волкодавов…
– Н-да… – пробормотал Гош. – Об этом я как-то не подумал. Слушайте, доктор, а я ведь действительно не видел ни одной серьезной псины. Так, шавки по улицам бродят… Ну, конечно же! Обида какая…
– Что такое?
– Я, кажется, знаю, куда в городах подевались все более или менее опасные собаки. Когда они совались к людям, их просто отстреливали. Горожане для забавы лупят во все, что движется. У них просто какая-то неуемная страсть к пальбе.
– Подростки, – вздохнул Сан Сеич. – И к тому же круглые сироты. Могут быть опаснее зверей.
– И это говорит специалист по работе с детьми?
– Вот потому и говорю, что специалист.
– Ладно, доктор. Скажите что-нибудь хорошее относительно взрослому человеку.
– Шевели мозгами, – посоветовал доктор. – Как можно больше думай. И все наладится.
– Думать – мое любимое занятие. Жаль, что не умею стоять на голове. Только в такой позиции и думал бы. Принудительно усиливая кровоснабжение несчастного серого вещества… Слушайте, док, когда вы мне расскажете, кто я такой? Сколько можно играть в молчанку?
– Потерпи, Гоша, – попросил Сан Сеич. – Я боюсь все испортить. Ты можешь сам. И поверь, так будет гораздо лучше.
Гош скрипнул зубами и отвернулся.
– Извини, – сказал доктор очень кротко.
– Дано: профессионально тренированная память. Гибкий мощный интеллект. Определенная известность. Могу собой гордиться, а? Чем же я занимался… Ох, доктор, жестокий вы человек.
Сан Сеич что-то неразборчиво пробормотал.
– Журналист? – строил догадки Гош. – Нет, это мы уже забраковали. Для репортера я ленив, для комментатора молод. Функционер какой-нибудь? И чего именно функционер… Аналитик? Как же, фондового рынка… Знаете, что такое фондовый рынок, а, доктор? Я про это много читал, но толком все равно не понял. Расскажу как-нибудь. Да… Что я мог анализировать, да так, чтобы меня знал в лицо провинциальный детский врач? Писатель… Сортирных стен маратель. Актер?!
– Интересная версия, – заметил Сан Сеич.
Гош так на него зыркнул, что доктор на всякий случай попятился.
– Розенкранц и Гильденстерн мертвы, – сообщил Гош весьма зловещим тоном. Он действительно начал злиться. – Режиссер-постановщик Стоппард. В ролях Тим Рот, Ричард Дрейфус и другие. Я покупал кассету на Новом Арбате. Помню, как сейчас… – Тут он внезапно осекся и безумным взглядом уставился в никуда.
Сан Сеич подался вперед, стараясь не дышать. Гош сейчас выглядел как человек, счастливо переживший удар молнии в череп, но еще не свыкшийся с мыслью, что остался жив-здоров.
– Я совершенно не разбирался в футболе, – пробормотал он. – Считалось, что это недостаток. Все мужики были помешаны на футболе. Делали очень много вопросов… Не понимаю.
– Что ты не понимаешь? – быстро спросил доктор.
– Улица Новый Арбат – допустим… Может, я видел это название в газетных подшивках за девяностые годы. Неважно. А вот кто делает вопросы, доктор? Вопросы обычно задают. А эти люди, с которыми я общался, их делали.
– Какие вопросы? – подбросил идею Сан Сеич. Заметно было, что внутренне он ликует, но старается держать себя в узде.
– Вопрос можно взять, а можно слить. Есть паленые вопросы… Много. Паленый вопрос – это стыдно. А я делал вопросы? Конечно. Только я это не любил. Были профессионалы. А я… Не уходите, Сан Сеич. Побудьте со мной. Пациент сейчас заплачет.
– Радоваться надо, – не согласился с пациентом Сан Сеич. – Дальше пойдет еще лучше. Погоди, это только начало.
– Хорошо бы, – честно признался Гош. – Ох, Сан Сеич, вы не представляете, как мне страшно.
– Всем страшно. Все боятся этого, Гоша. Посмотри на Белого, у него от одной мысли, что он может однажды вспомнить все, судороги делаются. Но ему, похоже, есть чего бояться в своем прошлом. А тебе…