Первые несколько минут в комнате у Коли они чувствовали себя стесненно, вопросительно переглядывались меж собой, но, лишь только запущен был магнитофон, сразу оживились, защебетали:
— А есть у вас «Папа лове мамбо»?.. Ой, правда?.. Счастливые!..
— А кто поет? Неужели Альма Коган?.. Вот здорово!.. А Бинг Кросби?
— И Гарри Джемс?.. Честное слово?.. Неужели в «Черри пинк»? Ой…
Обе бурно восхищались перед столь избранной коллекцией, весьма точно насвистывали джазы и блюзы, начинали уже и пальцами прищелкивать и каблучками притопывать. Законные оказались девчата!
Вскоре одна из них попросила папироску, закурила, прищурив от дыма глаз. Развязно откинувшись в кресле, она присмотрелась к отличной мебели, к дорогим картинам в пышных резных рамках, крашенных под бронзу, и спросила у Коли, вертя ножкой на весу:
— А у вас папаша, я вижу, дай бог каждому?
— Было дело под Полтавой! — ответил хозяин комнаты.
С перематывающейся ленты трубач, он же и певец с особенным, диким, пропойным голосом, выжимал из себя в блюз переделанный романс про черные глаза — первые два слова до неузнаваемости исковерканным русским языком, а далее по-английски. Та, что была с белыми оленями и только что интересовалась папашей, подошла к Коле, молча положила ему на плечо руку и затанцевала с ленивой грацией, слегка отворачивая голову, чтобы не дымить папиросой партнеру в лицо.
Тогда Рыжий кинулся к другой девушке, в черном платье, пропищал приглашение, и она тут же поднялась, дала себя обнять и пошла с Рыжим — пошла, так ощутимо толкаясь коленями, покачиваясь корпусом и прижимаясь грудью, щекоча ноздри жарким запахом подмышек. Рыжий, слабея от удовольствия, вопреки известным ему правилам танца, подался вперед, прикасаясь щекой к щеке.
Какие-нибудь четверть часа спустя оба брата Голубовы уже бурно строили планы совместного с девицами пира на каникулах. Только будет покончено с сессией — они здорово повеселятся! Ладно? Да не в ресторане — ну его к черту! — а на какой-нибудь частной квартире… Вот здесь, например!.. А?.. Коля, можно?.. Да ну, ей-богу, почему нет?.. Здорово будет: четверо ребят, четверо девчат… А?.. Наверное, у Вали и Нади найдутся еще две приятельницы подходящие?
Надя и Валя с минуту смотрели друг на дружку, соображали, прикидывали, после чего сказали, что, конечно, есть подходящие девчата, найдутся!
А магнитофон без устали вершил свое дело, сменяя несколько устаревшую уже Доррис Дэй с ее «Голубой канарейкой» наимоднейшим Розмари Эллони в «Мамбо итальяно» и Томми Дорсеем в «Занг оф Эндия», то есть в «Песне индийского гостя», тоже изуродованной в блюз.
Под нескончаемый гул, вой и стоны блюзов мужская часть сборища, несколько отдалившись от женской, совещалась о материальной стороне дела. Всех озабоченнее был Коля — плохо складывалось у него, не было никаких перспектив! О продаже книг или о других тайных операциях с домашним имуществом больше не могло быть и речи. По крайней мере в ближайшее время… Разве кто-нибудь одолжит ему на этот случай… А?.. Под будущую стипендию, которую нынче со второй половины года будут давать и троечникам!.. Ивановский отрицательно помотал головой. Но оба Голубовы готовы были выручить товарища с условием, что вечер будет здесь, у него, в этой самой комнате… Ладно?.. Идет?..
— Ничего не выйдет! — авторитетно заметил тут Олег Ивановский.
— Живы будем — отчего не выйдет?
— Сразу после экзаменов чрезвычайное комсомольское собрание. Общефакультетское. Мне точно известно.
— Поду-у-умаешь! Тоже — препятствие!
— На этот раз не отмахнешься: встреча поколений по случаю сорокалетия! Хочешь не хочешь, а придется нам всем вечерок пожертвовать, послушать «старух зловещих, стариков дряхлеющих»…