Он расхохотался, заметив, что с подобными пророческими данными ей бы в гадалки… Должно быть, так он и рассудит в беде… В самом деле, только так!.. И даже слово «ишачить» — именно это самое слово придет ему на ум… Да, да!.. «Ишачить»… «Выгонять габони»…
Они сидели на набережной Москвы-реки. Глубоко под широкой, многоступенчатой лестницей, за мощным парапетом из шершавого гранита тянулась серая, льдом закованная лента реки. В сумерках пустынно и хмуро покоилась река меж оживленных, сверкающих огнями, окутанных тончайшими весенними ароматами берегов.
Вытянув ноги и точно любуясь своей легкой обувью, наконец-то освобожденной от уродующих зимних ботиков, Вероника тихонько улыбалась, слушая Ивановского.
— Хорошо, что вся эта возня со мной поручена вам, а не кому-нибудь другому, — сказал Олег.
Она одним только плечом шевельнулась в его сторону, но смотрела не на него, а на реку, на лед и выступающую кое-где поверх льда воду, золотисто мерцающую отраженными с берега огнями.
— Если вы думаете, что я буду как-нибудь умалчивать про ваши делишки, или подыскивать смягчающие вину обстоятельства, или еще каким-нибудь образом выгораживать вас…
— Нет, нет, даже напротив… Но пусть вы сама Немезида с завязанными глазами, все равно… С другими я, наверное, давно разругался бы, расплевался бы вконец. А у вас… мне иногда кажется — у вас в руках невидимые крепкие вожжи, которым так охотно подчиняешься… Главное — с вами можно говорить откровенно, как думаешь, и вы ничего, на стенку не лезете, как некоторые другие…
И тут, оживившись, даже несколько подвинувшись на скамье поближе к Веронике, он предложил ей — по совести — решить простенькую логическую задачку. Ну что, ей-богу, все привязались к нему? Отчего весь сыр-бор загорелся? Он и такой, он и сякой, рвач, ловкач, паразит, хищник, и так далее, и тому подобное… Без ханжества, без лицемерия, без установленных казенных упражнений со всяческой словесной мишурой, — а Вероника, если захочет, отлично обойдется без всех этих костылей правоверности, — пусть попробует она решить простую задачку: допустим, он не скупал бы ходовой литературы, чтобы сбывать ее некоторое время спустя с большим барышом… что тогда?.. Дефицитных книг хватило бы на всех?.. Нет, конечно!.. Ну, а теперь еще одно последнее сказанье для ясности: если не он, то…
— Понимаю, — прервала она, — свято место пусто не бывает, и в этом вы находите себе оправдание. Если не будете таким постыдным способом наживаться вы, хапнет долю кто-нибудь другой… Лучше уж пускай вам достанется! Вот без всяких опечаток ответ на вашу логическую задачку!..
И все покачивалась ее голова, точно подтверждая неотразимость, покоряющую убедительность таких доводов, но вот в ритм качающейся голове Вероника по памяти прочитала:
Прочла — и глянула на Олега. Нет, не дошло до него. Не понял он, почему вдруг вспомнились ей печальные есенинские строки. И тогда образ Степана Аркадьевича пришел ей на помощь, явственно предстал в ее воображении профессор Лунев, его пушистые усы увидела она, его склоненное в сокровенном бормотании над стаканом чая лицо… И она сказала, с удивлением улавливая в собственной речи чужие слова и чужие интонации:
— Вот так и вы тоже не заметите своей молодости. Не будет ее у вас, и горько (как узко и кругло складывался рот профессора при этом слове!), очень горько и безутешно пожалеете о том когда-нибудь…
Они шли потом берегом реки, свернули на широкие, по-весеннему шумные улицы, сбегающие к Киевскому вокзалу.
Заглядывая снизу ему в лицо, точно маленькая девочка, ищущая у старшего спутника разрешения внезапным открытиям, она удивилась:
— Вот появились мимозы, — она поправила на себе веточку с крошечными, в желтом цыплячьем пуху, шариками, — есть уже первые, привозные подснежники… Конечно, еще не настоящая весна. Но почему кажется, что именно этим дням в году люди радуются всего больше, встречают их всего нежнее?.. Смотрите, какие вокруг праздничные лица, как глаза у всех сияют…
Она знала, что Олег не выносит лирических откровений, он стыдится их. Но именно поэтому она заговорила о цветах и о праздничном, весеннем сиянии глаз человеческих. Она словно натянула в этот миг невидимые вожжи в своих руках, круто направляя Олега в непривычную, претящую нраву его сторону, и насторожилась, выжидая: что он сейчас скажет?