— Девушки! — обратился он прямо к ней и даже указал на нее рукой. — Девушки, — сказал он, — вот где сила, и очень большая сила, имейте в виду… Девушки! — призывал он. — Вы можете творить чудеса, если только захотите…
Он убеждал девушек не прятаться от грязного дела, смело взяться за нравственное оздоровление свихнувшихся парней.
Недели две спустя, как-то под вечер, Алеша встретил чернявую незнакомку на улице, в сопровождении двух китайцев. На ней был ватник, испещренный пятнами известки, теплый платок толсто окутывал ее голову, на ногах — резиновые сапоги, на руках истрепанные, грязные от работы рукавицы.
Она улыбнулась Алеше, как старому знакомому, крикнула своим спутникам: «Миша! Ваня!.. Пока!» — и помахала им рукой на прощанье. Догнав Алешу, она сказала с веселым укором:
— Ну и спасибо вам, товарищ Громов! Поверили мы вам: девушки — это сила!
И расхохоталась.
Даже грубая рабочая одежда нисколько не портила ее жизнерадостной, сверкающей красоты: темные, глубокие глаза сияли весело, нежным пушком едва приметно была тронута верхняя губа, а удивительно подвижной рот знал тысячу разных улыбок — и простодушную, ласковую, и лукавую, озорную, и проницательную, то озабоченную, то насмешливую.
Лида Васильева — так звали ее — тоже из новоселов, приехала она из Чернигова с эшелоном украинских добровольцев. Работает штукатуром в строящемся бессемеровском цехе. Постояли, познакомились.
Потом Алеша пошел ее провожать. До женского общежития было очень далеко, и это послужило закреплению знакомства.
— Наслушалась ваших речей и загорелась, совсем ошалела в хлопотах, честное слово… Стала агитировать у нас в общежитии. «Возьмемся, говорю, девочки! Будем, говорю, спасать ребят, благородное дело!» И сговорились мы приглашать мальчишек на наши вечера в красный уголок. А у нас не уголок, — похвалилась она, — а почти что зал, больше сотни народу можно поместить. «Давайте, говорю, докажем!» Ну и доказали, хлебнули горя. Вам поверили…
Она со смехом вспоминала, как в прошлую субботу в красном уголке проходил у них вечер встречи с ребятами, вечер вопросов и ответов.
— У нас Тина… ну, это Алевтина Алексеевна, наша воспитательница… Заранее сговорилась с физиком, математиком, преподавательницей литературы, с инженером-строителем, врачом. Разработан был очень интересный вопросник: что такое атомная энергия, какие проектируются аппараты для механизации штукатурных работ, что такое дружба и что такое любовь, ну, еще — в чем суть кибернетики, и так далее… Разослали пятьдесят пригласительных билетов мальчишкам. Я для вас один билет берегла-берегла, да не могла дознаться, где вы живете…
— Жалко. Вот это очень жаль, — огорчился Алеша. — Я вам запишу адрес для другого раза.
— Ой, что вы! Теперь уже никаких таких вечеров! Кончено! Теперь у нас вахтерам строго-настрого приказано гнать мальчишек в три шеи, даже к крыльцу ИХ не подпускать…
Стыдно сказать, что получилось из этого вечера вопросов и ответов, так хорошо задуманного. Как раз когда начались самые интересные разговоры про любовь, пришлось двух гостей, пьяных в дым, выволакивать, как мертвые души, за руки, за ноги вон из дому… И когда только успели нализаться! Перед началом вечера у входа дежурила девушки с красными повязками на рукавах — распорядительницы. Кажется, уж так они придирчиво всматривались, чуть ли не внюхивались в каждого приглашенного — все было в порядке… И вдруг!.. А после, когда начались танцы в коридоре, еще хуже получилось: так набезобразничали трое хулиганов, что Алевтина Алексеевна милицию вызвала, иначе было не справиться.
— Ну, сами понимаете, конечно… никаких теперь мальчишек! Наше общежитие стало вроде монастыря. Ох, и взяла меня в работу наша Тина, пилит и пилит до сих пор. «Ну, Лидка, говорит, твоя это была затея?.. Ну, спрашивает, где же она, ваша хваленая облагораживающая девичья сила?» — «Это, отвечаю, не я придумала. Это, объясняю, у нас на активе один такой, товарищ Громов по фамилии, очень лестно про нас, девушек, выразился, просил непременно испробовать, проверить».
Лида, делясь даже столь печальными последствиями благородного опыта, не теряла звонкой веселости.
Стемнело. Когда добрались до «монастыря» — сильно вытянутого трехэтажного дома с широким крыльцом, — еще долго не расставались.
— Нет, все-таки обидно, — пожаловалась девушка, но, даже жалуясь, она так и светилась улыбкой. — Честное слово, до того обидно за наших ребят! А поглядели бы вы на китайцев! Сколько их у нас на бессемере работает, а я ни разу пьяного у них не видела, грубого слова не слышала…