Тут из соседней комнаты послышались оживленные голоса. Толя умолк, беспокойно поглядывая то на Веронику, то на закрытую дверь.
— Да! — шепотом подтвердила Вероника его догадку. — Это Галя… Только не уходи! — взмолилась она. — Ну, пожалуйста… Хоть ради дружбы!
В дверь постучались, и вошла Галя Бочарова, веселая, нарядная, еще поправляя машинальными прикосновениями распушившиеся, слегка увлажненные под снегом волосы, с раскрасневшимися на студеном воздухе щеками. При виде Толи она непроизвольно вскрикнула: «Ой!» — и даже слегка попятилась, затопталась на пороге. Встреча была щекотливая, ведь уже сколько месяцев Толя и Галя избегали друг друга, даже кланяться перестали.
— Я думала, Ника, ты одна…
— Ничего, ничего, Галя, ты не помешала… У нас, можешь быть уверена, никаких секретов, ни малейших тайн… Ой, что это у тебя?.. Новый гарнитурчик?
И Вероника залюбовалась сережками, брошью, браслеткой из гранатов, сменившими прежний бирюзовый набор. Браслетка тут же была расстегнута и снята с руки. Вероника с радостной улыбкой рассматривала формы и линии ее, расхваливала рисунок из мелких пламенеющих камешков среди червленой серебряной основы. «Прелесть! Какая прелесть!» — она защелкнула браслетку на собственном запястье и, вытянув руку, ворочала ею, любуясь, как светятся под лучами торшера гранаты.
Казалось, ее подменили — такая это была обыкновенная, способная вмиг потерять голову перед изящными женскими пустяками девчонка. Но два или три раза, прячась за плечом своей гостьи, она тайно поглядывала на Толю с насмешливым смирением перед собственной слабостью, молчаливо упрашивала его: «Ну, самую чуточку потерпи! Ну, еще немного!.. Мы сейчас отделаемся».
Когда любование гранатами окончилось, Галя, прикалывая брошку к кофточке, перенеслась прямо к венгерским событиям:
— Олег говорит, что сегодня все трое венгров с нашего курса уехали на родину, фашистов своих будут громить… Олег говорит: если начнут добровольцев звать, он обязательно запишется…
А еще минуту спустя она уже бранила ассистента по ботанике — вот вредный! — два раза ходила она зачет сдавать, не принял. Буквально к каждому слову придирается.
— В прошлом году зачет по математике я тоже три раза сдавала, — как будто в утешение подруге сказала Вероника, но тут же прибавила: — Правда, математика… На кой она нам, биологам… А ботаника — одна из основ нашей специальности. Нет, Галя, ботанику мы обязаны назубок знать, и никакой обиды, если строго спрашивают… Правда!
— А Олег говорит…
Но Толя уже не стал слушать, что там еще такого сказал Олег. Он внимательно, до дерзости откровенно и упорно рассматривал Бочарову. Вовсе она не красивая: хитренькое, остренькое, лисье личико, и прыщиков вон сколько — на лбу, на крыльях носа, меленьких-меленьких, тщательно припудренных. А вот в голосе действительно — в самом звучании голоса — влекущая, что-то тайно обещающая певучесть, и ноги, туго обтянутые глянцевитыми, тончайшими чулками, изящны и сухи у щиколоток, женственно округлы в коленях, и волосы хороши, очень хороши, — что правда, то правда, — легкие, как дым, они золотятся, светятся… Конечно, рядом с маленькой, слабенькой, грустно улыбающейся Вероникой она сильно выигрывает… Да! Но если заглянуть им в души, сравнить их по уму, по сердцу — боже, как ничтожна Галя рядом с Вероникой!..