— Силен! Не то, что водка, все шестьдесят градусов!
Отойдя от крепкого послевкусия, он поделился своими мыслями:
— Витек, твоя версия имеет право на существование. Таксисты убили обеих девушек, разрубили на части и побросали по разным местам. Только мучает меня один вопрос: почему вторую девушку никто не ищет? Почему до сих пор не подано заявление об ее пропаже?
— Меня тоже волнует этот вопрос, — ответил старший. — Тут версия разная: или она без родственников, или вся родова давно уже махнула на нее рукой, а, может быть, приехала откуда-то из района и ее пока не хватились. Ладно, не будем гадать, а с завтрашнего дня начнем тягать таксистов.
Вскоре в ночном коридоре послышались тяжелые шаги — это начальник милиции спускался со второго этажа, чтобы ехать домой. Сыщики замерли в тихом ожидании, пока руководитель уедет домой, потом сами потянулись к выходу.
Когда Кравцов пришел домой, время было два часа ночи. Он свалился на диван и забылся тяжелым сном, чтобы проснуться в шесть утра от сильного чувства тревоги. Сердце колотилось и трепыхалось в груди, казалось, что он пробудился от его пульсирующего стука, отдающего в уши.
«Перебрал вчера, — подумал он, пытаясь успокоиться. — Или это последствие общения с головой? Что-то внутри у меня надорвалось после этого случая… Не надо было торопиться с опознанием, а дождаться утра! Постой, а патологоанатомы имеют дело с трупами каждый день, и ничего… Но при них-то трупы не шевелились!»
С этими мыслями Кравцов направился в ванную. Когда он, приняв душ, вышел из ванной, Марина уже встала и сердито гремела посудой на кухне. Муж по звону посуды безошибочно определял, в каком настроении его вторая половина. Он тихо зашел на кухню и застал Марину за приготовлением завтрака — на сковородке шкворчала яичница. Подойдя сзади, он поцеловал ее в плечо; она раздраженно дернулась и вилкой в руке указала на стол:
— Садись, сейчас накормлю.
— Марина, ты что, сердишься на меня? — спросил супруг, присаживаясь за стол.
Жена, не отвечая на вопрос, продолжала колдовать над плитой.
За завтраком он повторил вопрос:
— Марина, почему ты обиделась на меня?
— Ты что вторую ночь ходишь по дому, словно шпион? — сердито спросила она.
— Марина, но я же работаю.
— По-моему, ты не работаешь, а пьешь. От тебя до сих пор разит похмельем.
— Да, и пью. Но на это есть причины.
— А какие могут быть причины, чтобы пить? Так скоро сопьешься.
— Марина, ты же не знаешь, что со мной случилось на работе. Я же не могу тебе все рассказывать.
— А почему ты не можешь рассказать жене то, что случилось у тебя на работе? Это какой-то секрет?
— Не хочу делиться с тобой тем негативом, который присутствует в нашей работе. Поверь, это просто так не проходит, поэтому я берегу тебя.
— Ладно, я пошла одеваться, — смягчилась жена. — Отвези меня на работу.
Лужицы были скованы тонким льдом, дул холодный пронизывающий ветер, бабье лето кончилось. Проводив Марину до работы, Кравцов явился в Управление, где застал Семенова и Шуляка за игрой в нарды. Попросив их поставить чайник, он направился к Сорокину.
Послушав доклад подчиненного, тот угрюмо произнес:
— Как я понял, могли убить двух женщин, труп одной из которых пока не обнаружен. Если это так, то дело принимает серьезный оборот — маньяк может пойти на следующие шаги, а если убьют несовершеннолетнюю — с нас семь шкур сдерут. Что собираетесь предпринять, чтобы нейтрализовать преступника?
— Прямо с утра начнем выдергивать таксистов. Пойдем и по другим ресторанам и пивбарам, покажем фотографию пропавшей, авось кто-то припомнит подружек. Рассчитываю — в ближайшие дни что-то должно проясниться.
— Работайте без сна и отдыха, — приказал руководитель. — Будет нужна помощь — обращайся в любое время суток.
— Нам бы деньги на оперативные расходы… — заикнулся было опер, но Сорокин резко прервал его:
— А вот шиш вам, а не деньги! Весь месячный лимит исчерпан.
— Плохо, — раздосадованно протянул оперативник. — Мы свой семейный лимит тоже исчерпали.
— Ну и прекрасно, меньше будете пить, — осклабился начальник. — Вчера вы с Батискафом насиделись в кабаке — с вас хватит. Ходите просто так, беседуйте с официантами и администраторами, при этом не обязательно сидеть за столом.
— Будем ходить, что нам еще остается делать, — сокрушенно произнес опер и вышел из кабинета.
Когда Кравцов вернулся в кабинет, Андросов уже находился там. Разлохмаченный и небритый, он с обескураженным видом попросил:
— Витя, плескани немного самогончику.