— Что они рассказывали о себе? — спросил его Андросов. — Какие-то проблемы, планы в жизни?..
— Да ничего особенного… — призадумался мужчина. — Оксана рассказывала, что на них наехал Кочур, потребовал, чтобы они работали под его «крышей»* (покровительство). Спрашивала, как им поступить в данном случае.
— Кочур! — воскликнул Андросов. — Этот гаденыш везде наследил!
— И что ты посоветовал? — спросил его Кравцов.
— Кочур же рэкет, — озадаченно проговорил таксист. — Что я могу тут посоветовать?
— Рэкет — мрэкет — крэкет, что за дурацкое слово такое позаимствовали? — недовольно поворчал Андросов. — Вымогательство — вот квалификация этого преступления согласно Уголовного кодекса РСФСР.
Слово «рэкет» только входил в обиход пока еще советского человека. В крупнейших городах страны, в Москве, например, это слово звучало гораздо чаще, провинции и окраины в этом отношении немного запаздывали, но вскоре все почувствуют холодное дыхание организованной преступности, в первую очередь специализирующейся на рэкете. Двадцатого июля восемьдесят восьмого года в «Литературной газете» вышла статья Юрия Щекочихина и главного сыщика страны Александра Гурова «Лев готовится к прыжку». Из этой публикации общество неожиданно для себя узнало, что в Советском Союзе есть самая настоящая мафия, которая уже подмяла под себя если не все, то почти все и готовится к новому рывку.
— Вам лучше знать, — отметил Гурген. — Но Кочур сейчас стоит плотно, в его бригаде есть и наши, и ваши бывшие коллеги.
— Ну и что? — зловеще усмехнулся Андросов. — Если будет нужно, еще раз его торцанем* (избить).
— Попробуйте, но учтите — у него подпорка хорошая. Мамаша в горисполкоме, связи в вашей конторе и в прокуратуре. Голыми руками его не возьмешь.
— С Кочуром все ясно, но что ты можешь сказать в свое оправдание? — спросил его Кравцов. — Бесследно исчезли две девушки, позже одну нашли разрубленной топором, и ты первый из подозреваемых.
— Кого это разрубили?! — испуганно вскрикнул таксист. — Оксанку?!
— Нет, подругу. А Оксана твоя пропала без вести.
Гурген, вытирая носовым платком мгновенно вспотевший лоб, тягостно покачал головой:
— Тут нет моей вины. За что их убивать? Девчонки хорошие, веселые, всегда идут на контакт… Почему так жестоко?
— А Кочур мог их убить? — спросил Андросов.
— Кочур и его ребята могут убить любого, но чтобы разрубить на части… Нет, они бы не стали мараться с этим, а спокойно вывезли и закопали их в лесу. Хотя, черт его знает, они же отмороженные…
— Значит, Гурген, отрицаешь свою причастность к убийству Чемезовой и Трифоновой? — спросил его Кравцов.
— Конечно, отрицаю! — помотал головой мужчина. — Как я могу убить сразу двух девушек?
— А одну бы смог убить? — хитро улыбнулся сыщик.
— Да я неправильно выразился! — отчаянно помахал руками таксист. — Ни одну, ни двух я не в состоянии убивать, тем более порубить их топором. Я не такой человек, я девчонок пальцем не трогаю!
— И чем же ты их трогаешь? — вновь улыбнулся сыщик.
— Товарищ милиционер, вы меня совсем запутали, сейчас почем зря наговорю на статью, — простонал таксист. — Как говорит мой земляк, известный всем артист Фрунзик Мкртчян, я русский язык нехорошо знаю.
— Юморной ты парень! — прыснул со смеху Андросов. — За что тебя, наверное, и обожают женщины.
— Есть такое, — натянуто улыбнулся мужчина, блеснув красивым рядом зубов.
Кравцов бросил на стол фотографию Чемезовой:
— Посмотри, в этом свитере она была?
Разглядывая фотографию, Гурген тихо выронил:
— Да, в этом.
— А рейтузы у нее были белые, — задумчиво проговорил сыщик, на что мужчина удивленно воскликнул:
— Откуда вам про это известно?!
— В такой одежде она пропала.
Таксист потрясенно покачал головой.
— Хорошо, Гурген, покажи свою машину и квартиру, дай нам убедиться, что ты не причастен к преступлению, — предложил Кравцов. — Если посчитаем, что ты не замешан в этом деле, то отпустим. Кстати, ты женат?
— Да, — понуро ответил таксист.
— Где она?
— На родине, в Армении.
— Бедная жена, — рассмеялся Андросов. — Думает, что муж в поте лица зарабатывает на Севере, а он тут в поте лица ублажает девочек.