За завтраком Кравцов рассказал Марине о ночных грезах. Жена ахнула и в ответ призналась о своем сновидении:
— Как будто сижу дома. Вдруг откуда-то появляешься ты с грудным ребенком в руках. Я спрашиваю, чей этот ребенок, а ты смеешься и говоришь: «Глупышка, это же наш ребенок!» Не помня себя от счастья, беру ребенка и кормлю его грудью.
— Ой, Марина, что-то будет, — мечтательно улыбнулся он. — Неспроста нам снятся эти сны.
— Да, я надеюсь на лучшее и верю в эти сны, — ответила она с надеждой в голосе. — Они вещие, это я чувствую.
— Марина, когда пройдет полтора месяца с того момента, когда мы были у Семена? — спросил муж. — Он ведь говорил, что по истечении такого срока мы узнаем о твоей беременности.
— Третьего января девяностого года. Я все считаю дни и с дрожью в сердце жду эту дату.
— Осталось девятнадцать дней, — проговорил он и обнял жену. — Марина, у нас будет ребенок, ты верь этому.
На улице давил мороз, термометры показывали ниже пятидесяти градусов. Был обычный пятничный день, сыщики занимались текущими делами, разбирались с накопившимися за последнее время документами, прибирались в своих сейфах и, в общем, ничто не предвещало беды.
Ближе к полудню в кабинет ворвался дежурный оперативник и ошалело вскрикнул:
— Побег из суда! Срочно всем собраться у Сорокина!
В кабинете у руководителя находились два оперативника из следственного изолятора.
Поздоровавшись со всеми, Кравцов поинтересовался:
— Кто убежал-то?
— Твой маньяк, — ответил Сорокин.
— Криворучко?! — невольно вскрикнул опер.
— А кто ж еще? — усмехнулся начальник. — Убежал из суда.
— Как он оказался в суде?! Ему еще до суда рано, дело не закончено…
Сорокин кивнул оперу из следственного изолятора:
— Расскажи, как он сделал ноги.
— Случилась нелепейшая ситуация, — стал рассказывать тюремный опер. — Сегодня с утра был назначен суд за хулиганство некоего Меринова, ранее не судимого. Он сидел в одной камере с этим Криворучко. Когда конвоир окликнул этого Меринова: «С вещами на выход!», вместо него из камеры вышел Криворучко и представился Мериновым. На всем этапе проверки никто из работников изолятора не обратил внимания на явное несходство внешних данных арестованных. Криворучко привезли в суд и, как Меринова, осудили к условному сроку наказания, освободили из зала суда. Только потом в следственном изоляторе спохватились, что в суд повезли другого арестованного, но было уже поздно — Криворучко давно уже след простыл.
— Просто фантастика, — укоризненно покачал головой Кравцов. — Если бы это случилось не с нами, никогда бы не поверил, что такое возможно.
— Мы сами в шоке, — развел руками опер из изолятора. — Такого никогда у нас еще не было.
— Криворучко махнул вашим ручкой, — съехидничал Сорокин, бросив на тюремного опера осуждающий взгляд. — Сейчас вашему начальнику всыпят по первое число.
— Да и нам сейчас попадет, — виновато вздохнул тот. — Помогите нам побыстрее найти беглеца.
Сорокин многозначительно хмыкнул и обратился к Кравцову:
— Где сейчас искать этого маньяка? Составь список адресов, где надо выставить засаду.
Вернувшись в свой кабинет, Кравцов сразу же позвонил Свиридову. Тот, узнав о побеге, воскликнул:
— Я же хотел в феврале закончить дело и уехать к себе на родину насовсем!
— Ты что, Аркадий, покидаешь нас? — огорченно спросил опер.
— Извини, не успел предупредить, — ответил следователь. — Мне предложили хорошую должность в Калининской областной прокуратуре, я и согласился.
— Жаль, — вздохнул опер. — Если в ближайшее время не задержим Криворучко, то дело будет заканчивать другой следователь.
— Ничего, закончит, — успокоил его следователь. — В деле все доказательства имеются, осталось дождаться нескольких запросов, и уже можно готовить обвинительное заключение.
— Ладно, ждем, когда закатишь прощальный банкет, — с грустью промолвил сыщик. — Нам будет не хватать тебя.
— Не прощаемся, — живо отозвался Свиридов. — Вы с Батискафом обещали приехать ко мне поохотиться на зайцев-русаков, так что жду вас у себя на родине.
— Приедем, Аркадий, обязательно приедем, — пообещал сыщик. — Желаю тебе карьерного роста и чтобы когда-то ты стал прокурором области.
— Спасибо, Витя! Я буду скучать по вам и по якутской земле, по ее природе, которую полюбил до глубины души.
— Мы тоже будем скучать по тебе, — ответил Кравцов, одолеваемый печалью от предстоящего расставания. — Звони иногда, не забывай своих верных товарищей.