— Нам за это не платят, да и погодка нынче студеная, земля уже начинает подмерзать. В таких случаях обычно милиционеры пригоняют сюда мелких хулиганов, мы их обеспечиваем шанцевыми инструментами.
Сыщик решил, что наступил момент для включения «народной дипломатии» и приятно удивил кладбищенского руководителя, поставив на стол пакет с пятью бутылками водки:
— У меня взаимовыгодное предложение — давайте обойдемся без мелких хулиганов. Я человек пришлый и не знаю, где их доставать.
— Ладно, уговорили, тут как раз выдалось небольшое окно времени, — благодушно согласился директор, пряча бутылки в железный ящик. — Оставьте телефон — как выкопаем, так сразу позвоним.
Через два дня гроб с телом Широковой был доставлен в городской морг, где Кравцов со своей помощницей Светой присутствовали при повторном исследовании трупа. Тело было основательно подпорчено, от него исходил удушающий гнилостный запах, но девушка, которая впервые присутствовала на таком мероприятии, держалась стойко, и лишь побледневшее лицо выдавало смятение ее души.
Осматривая тело, патологоанатом заметил:
— На кисти левой руки наблюдается ампутация пальца — мизинца.
— Мизинца! — от неожиданности громко переспросил оперативник. — При первоначальном исследовании трупа этот палец был на месте?!
Патологоанатом прервал работу и, стянув латексные перчатки, стал изучать первичные документы, сообщив:
— Тут нигде не указано, что у женщины отсутствует палец.
— А кто проводил исследование? — спросил его сыщик.
— Акинфеев.
— Где он сейчас?
— В отпуске.
— С выездом?
— Этого я не знаю.
— Знаете его домашний адрес?
— Нет, не знаю. Спросите у заведующего.
— Ампутация прижизненная или посмертная?
— Пока не могу точно сказать, все после гистологического исследования, но похоже, что посмертная.
— Молох, перед тем, как похоронить Широкову, оставил себе на память ее палец! — воскликнул Кравцов. — Этот тип собирает дамские пальчики!
— Вы о ком говорите? — удивленно спросил патологоанатом. — Какие дамские пальчики?
— Эту женщину похоронил разыскиваемый нами убийца, — объяснил сыщик. — Он убил у нас двух женщин, расчленил их и отрезал для себя мизинец одной из них. Поэтому мы подозреваем, что и Широкову он мог убить.
— Все-таки подозреваете, что ее отравили? — спросил эксперт.
— Есть такие подозрения, — кивнул Кравцов. — Насколько вероятно по истечении такого времени выявить в ее организме наличие яда?
— Если отравлена, то анализы покажут, — обнадежил его специалист.
После морга оперативники вернулись в Управление милиции, и Света, справившись у сотрудников, которые вели наблюдение за матерью разыскиваемого, взволнованно сообщила:
— Гражданка Криворучко с сыном не встречалась и не знает, где он находится!
— Почему так думаешь? — спросил ее Кравцов.
— Она сегодня с утра поехала по адресу проживания Широковой и, увидев опечатанную нами дверь, бегом побежала домой. Из дома позвонила к некой Пелагее и поинтересовалась, почему опечатана квартира. Пелагея эта объяснила, что четыре дня назад приезжала милиция и стреляла в Василия, но он смог убежать. Фигурантка бросила трубку, сейчас сидит у себя в квартире. Установили личность Пелагеи — ею оказалась соседка Широковой из десятой квартиры по фамилии Милютина.
— В десятой квартире мне не удалось побывать, — с сожалением проговорил сыщик. — Хозяев не было на месте. Очевидно, мать Молоха вербанула Пелагею, и та сообщала все, что творится у Широковой. В этой общаге все выпивохи, за бутылку красного любого сдадут.
— Ермилов дал нам еще сутки, а затем снимет скрытое наблюдение, — доложила оперативница. — Произошла бандитская разборка с трупами, и все силы бросили туда.
— Неужели Молох покинул город? — задался вопросом сыщик и невольно воскликнул: — Эх, жаль, что ты его не пристрелила!
— Так получилось, — виновата пожала плечами девушка. — Этот случай для меня станет уроком на всю жизнь.
— Нет, нет, я тебя не обвиняю, — утешил ее опер. — И, может быть, даже и хорошо, что ты не попала в него. Он нам нужен живым, чтобы рассказал о всех своих злодеяниях и указал места сокрытия жертв.
— Хорошего мало, — вздохнула она. — Преступник сейчас покинет Екатеринбург, и поминай, как звали.