Паша уставился в одну точку. Но вот черты его разгладились, он встряхнулся и снова затараторил:
– Хотя вот и стараюсь все это забыть, но все же иногда как нахлынет… Или сны очень яркие такие. Я многих, таких же как я, на тот свет отправил. Жить хотелось и не задумывался ради чего, не расставался с надеждой, что когда-нибудь все это кончится. А друг мой… Единственный мой друг за все эти годы… Он отказался выйти против меня и на охранника кинулся. Убили его…
Он допил очередную банку и стянул с себя тельник. Освобожденный от белья торс являл собой зрелище мощной мускулатуры, отмеченной множеством резаных и колотых шрамов всех размеров и форм.
– Это моя память. И это тоже, – показал он флюорисцентную наколку каторжника, сделанную на Геоме II.
– Да уж, не думал, что встречу родственную душу, – Масканин оголил свое предплечье, на котором четко выделялся такой же номер. – Хатгал III.
– Ты тоже, значит…
– Тоже, – кивнул Масканин и неожиданно для себя затянул:
Эх, лихая сторона, сколько в ней не рыскаю,
Лобным местом ты красна, да веревкой склизкою…
Паша подхватил с ходу:
А повешенным сам Дьявол-Сатана
Голы пятки лижет.
Эх, досада, мать чесна!
Не пожить, не выжить…
– Дай пять, – Масканин был приятно удивлен.
Они стиснули руки так, что у обоих защемило костяшки. Паша хмынул и спросил:
– Откуда ты Высоцкого знаешь?
– Как откуда? Классическое образование…
– Из кадетов что ли?
– Ну да…
– То-то я и смотрю, – он задумался, а потом кашлянул и выдал: – Да, нахрен… Вот такая она, Костя, прожорливая, карательная машина…
– Расскажу как-нибудь. Ну а ты? Как вырвался?
Паша-чудик вздохнул.
– Меня перепродали в опетский сектор.
Он встряхнул банку и отбросил ее в кучу таких же пустых.
– Но здесь я пробыл гладиатором не долго, – продолжил он свой рассказ. – Повезло. Перед смертью, Валерий Кагер ввел запрет на гладиаторские бои в своем секторе. Меня вернули на каторгу, но уже на Ютиву III. Покойный Кагер продолжал реформы и окончательно отменил рабство. А когда текронтом стал Виктор… Тот ускорил процесс. Я стал свободен и вернулся домой. Потом долго еще интересовался реформами Кагера. После того, как опетский сектор отделился от империи и началась война, такие как я получили здесь полное восстановление в правах. Ну, кроме швали всякой уголовной. А я… Я начал жизнь с начала… На флоте меня восстановили, служил себе, пока Кагер королем не стал. Тогда у нас в тридцатом флоте набор в Доброкорпус объявили, сам великий князь Святослав командовать вызвался. Ну я и подал рапорт… А эти дровосеки, – он махнул рукой на стерео, почему-то назвав кибербойцов дровосеками, – в них я нахожу что-то от себя самого, наверное.
– И делаешь ставки.
– Ну, и делаю ставки. Еще по пивку, а?
– Нет, Паша, мне уже хватит.
– Ну тогда я угощу сам себя.
– И много выигрываешь?
Паша хитро улыбнулся.
– Как-то раз довольно прилично. Погудел тогда на славу и папаше своему расщедрился на шикарный гравитолет, хоть не очень в ладах с ним. Теперь-то уже в ладах, конечно. Он без ума от подарка. Он очень жадный. В молодости его даже изгнали из родного городка за жадность и чрезмерное себялюбие, пришлось ему осесть в столице… Так вот, сделал я подарок папаше и об этом пронюхала моя старшая сестренция, да и решила попробовать сама. Вышла из нашенской сети в королевскую и давай шариться. Ха! Продулась в пух и прах!
От этого воспоминания Паша-чудик буквально засветился от удовлетворения.
– Ты настолько ее не любишь?
– Терпеть не могу это швабру. Как я тогда злорадствовал! Но вскоре, когда я в краткосрочный домой сгонял, ко мне заявились ма и младшая сестренка, которую я вообще-то люблю, они-то и заставили пообещать, что я сорву для своей старшей приличный куш. Они думают это легко! Но делать нечего, я пообещал. И ты знаешь, что затребовала эта стерва?
– Ну.
– Эта полоумная решила выйти замуж и ей, видите ли, нужна космическая яхта!
– Вот так сразу яхта? – Масканин улыбнулся.
– Не больше, не меньше.
– А ты что?
– Ну, как что… Конечно, послал ее подальше! Чуть не переломал ее загребущие клещи. Но обещание есть обещание.
– Ну и как, получается?
– На десятую часть яхты уже наскреб… Я бы лучше младшенькой помог, она-то у меня барышня сердечная и с головой… А эта… охмырила какого-то вдовца, ей ведь детей иметь запретили, вот и бесится. Хотя, она и сама не хочет. Паразитка, в общем. В жизни ни дня не потрудилась.
– Погоди… – Масканин, как ему показалось, понял недосказанное соседом. – То есть, ей грозит лишение подданства и высылка из империи? Поэтому и замуж спешит, чтоб хоть так зацепиться?
– Верно… – буркнул сосед. – Семья у меня, сам понимаешь, какая. Только мне и моей младшей сестре разрешено пределы Новой Русы покидать… Мне – потому что на государевой службе, а сестрице – потому что… ну, в общем, хорошая она… Кстати, – переключился Паша на поединок, – скоро начнется следующий бой. Собираюсь ставить. Не желаешь? Уже появилась информация о следующих кибербойцах. На сегодня этот бой последний. Следующий через две недели.
– Не знаю, Паша. Впрочем, давай! Поставлю на того, на которого и ты. Какая минимальная ставка?
– Минимальная – сотня. А по крупному, нет?
– Опасаюсь. У меня на этот вечер блестящие планы.
Паша-чудик поклацал пультом. Рядом со стерео последних минут поединка развернулось второе объемное изображение двух кибербойцов с подробной информацией и о них, и об операторах. Оба гладиатора были одинаковы, одной модели, но различались окраской и вооружением. Первый был покрыт ярко-красным и имел длинный меч, точно такой же, как у обоих сражающихся сейчас. Второй был вооружен большой двулезвинной секирой и был покрыт черным с золотыми диагональными полосами на нагрудном панцире. В высвеченных данных об операторах содержалось сколько каждый провел поединков, сколько имеет побед, возраст, имя, стереснимок, излюбленная тактика.
– Я бы поставил на черного с золотым.
– Хороший выбор, – согласился сосед, – операторы примерно равны, но у такой секиры есть дополнительные преимущества в опытных руках.
– Ставим на него?
– Ага. Теперь немного о правилах. К ставкам допускаются только имеющие банковский счет. Указываешь его в заявке и можешь приступать. В случае победы твоего кибербойца выигрыш составит девяносто процентов от ставки. Заявка стоит сотню.
– Приемлемо.
– Ну, тогда приступим. О правилах самого поединка расскажу по ходу.
…Спустя час Масканин вернулся к себе в отличном расположении духа. Удача ему улыбнулась, черно-золотой боец принес ему шесть сотен, которые были переведены на расчетную карточку. Азартный сосед получил восемь тысяч.
После принятия душа, Масканин тщательно выбрился, принял отрезвляющее, устранил пивной запах и весело посвистывая, занялся приготовлениями к намеченному свиданию. На свет был извлечен почти никогда не одевавшийся парадный мундир, сшитый из переливчато-черной ткани с прошитыми серебряной нитью погонами. После неторопливого переодевания, перед зеркалом тщательно были поправлены все детали, а грудь украсили награды. Потом настала очередь заранее приготовленного пластикового короба, обшитого отражающий свет материей. В короб был помещен аквариум с прогусом.