– Так ведь… Окирамия черт знает где. Вы эмигрировали?
– Да. Мои приемные родители решили поискать лучшей доли в опетском секторе, куда их звали родственники. И теперь они просто счастливы, и что решились, и что вовремя. После отделения и войны это стало бы невозможно.
– Н-да, вот оно как… А знаешь, я рад, что они решились. Останьтесь вы в империи, я бы не встретил тебя.
– Встретил бы другую.
– Возможно. Но в сравнении с тобой… Словом, все другие женщины просто блекнут.
– Ах, лейтенант, – произнесла она слегка измененным голосом, – вы неисправимый выдумщик на милые дамским ушкам похвалы.
– Говорю от сердца.
– Верю, – она улыбнулась. – Очень хочется верить. И ценю.
Он обнял ее и они стояли так долго-долго, почти вечность.
– Ты помнишь родителей своих настоящих отца и матери? – вдруг спросил он.
– Конечно. Они тоже умерли тогда…
– Кем они были?
– Оба деда – горные инженеры, бабушки были домохозяйками… У меня в роду многие поколения технарей, – Вероника слегка отстранилась и спросила: – А зачем ты спрашиваешь?
– Чтобы получить разрешение жениться на тебе…
Масканин сказал это настолько буднично, что Вероника не сразу уловила смысл. А когда через секунду до нее дошло, она застыла как громом пораженная. Мысли ее заметались и переплелись в невообразимую кашу. Но от Масканина исходило такое спокойствие и такая уверенность, что все это передалось и ей.
– Костя… – выдохнула она, выловив из сумбура мыслей одну, что сбивала ее с толку. – Костя, а что значит разрешение на женитьбу?
– Я подданный русской короны, а у нас такие вот порядки заведены. Союзы с иностранцами у нас очень редки и только с разрешения одного очень влиятельного ведомства. А поскольку я офицер, то тебя будет проверять контрразведка Доброкорпуса.
У Вероники не успели еще успокоиться мысли о женитьбе, как теперь ее избранник огорошил возможными препонами. Девушка внутренне сжалась. Почувствовав состояние Вероники, Масканин провел ладонью по ее голове, словно успокаивая ребенка, и вновь приобнял.
– Костя, а что, могут и не разрешить?
– Могут, – признал он. – Но не беспокойся. Я ведь вижу, что мы одной крови. Да к тому же ты из подходящей семьи.
– Выходит, у вас в империи как у нишитов? Сословные рамки?
– Да, но только у нас сословия несколько иные, – стал объяснять Масканин. – Не только по рождению, но и личные качества играют роль. Скажем, сын хлебороба может выслужить дворянство, а дворянский отпрыск потеряет титул, если он бездарь. Но последнее – редкость. В смысле бездари.
Вероника несколько мгновений обдумывала услышанное и решила отложить прояснение этих вопросов на когда-нибудь потом.
– Давай возвращаться, – предложил Масканин. – Потанцуем. Заказать еще тортика, а?
– Заказывай… Идем. А новолетие встретим у меня.
– Непременно.
…Вода была теплой и чистой. Из встроенных в потолок динамиков тихо лилась музыка. Масканин лежал на спине, абсолютно расслабившись и закрыв глаза, даже не думая, почему не тонет, если вода в бассейне пресная. Он просто наслаждался.
– Костя, вылазь! – в голосе Вероники прозвучали капризные нотки.
Он открыл глаза. Девушка сидела на краю бассейна, свесив ноги в воду, в руке держала бокал с шампанским. Как и он, она была обнажена. Масканин с явным интересом рассматривал ее юное тело, в который раз восхищаясь его совершенством. Вероника с не меньшим интересом рассматривала его. Заметив, как она капризно надула губы, Масканин не решился испытывать судьбу и вылез из воды.
– А ты загадала желание в полночь? – он уже успел изучить некоторые местные обычаи и суеверия, в частности про загадывания желаний. Он коснулся губами ее шеи и осторожно забрал опустевший бокал.
– Конечно, – прошептала она, разглядывая как с его коротких волос стекают капельки воды.
– Интересно было бы его узнать.
– Вот еще! Оно же не исполнится.
От ее прикосновений, от ощущения ее близости, Масканин вновь почувствовал зов плоти. Наполняющая его страсть готова была вот-вот прорваться и выплеснуться. Сколько он еще вытерпит?
– А откуда у тебя шрам? – Вероника коснулась его щеки. Этот вопрос отвлек его от коварного плана, назревающего под напором возбуждения.
– Память о прошлом.
– А твоя наколка? Ты ее стараешься прятать, но я все равно заметила. Что это за цифры?
Масканин глянул на предплечье и подавил начавшие пробуждаться неприятные воспоминания. Сейчас, в мягком, но не слабом освещении, флюоресцирующие буквы и цифры выглядели блекло, но не незаметно.
– Все это – память о Хатгале III.
– Это же… – девушка поразилась. – Один из миров смерти?
– Ну да. Пришлось там побывать. Имел такое несчастье… Однако мне повезло оттуда вырваться.
– Но как? Туда разве не на пожизненно ссылают?
– Зачислили в черный легион. Слыхала о них?
Она кивнула.
– Потом ирианская война. Ирбидора, где меня только по чистой случайности не угрохали.
Вероника уловила его неохоту рассказывать, восприняв это, как неприятные воспоминания. Она не стала больше пытать. Да и момент не тот. Воспоминания о былом грозили разрушить магию их единения, слишком много, видимо, у Масканина осталось тягостных воспоминаний. Слишком много. Она не хотела теребить его прошлое, тем более сейчас, когда так радостно на душе. Да и как не радоваться? Настал конец ее долгому одиночеству, ведь он сказал, что в следующую их встречу заберет ее регистрировать их союз. Если конечно будет готово разрешение… Он не спрашивал ее согласия, просто сообщил как уже давно созревшее решение. Вероника даже растерялась сперва, но виду не подала. Она чувствовала его внутреннюю силу и эта сила пленила ее крепко-накрепко. Как скажет, так она и сделает.
– Прости меня, Костя, я не хотела, – в ее шепоте промелькнула грусть. – У нас еще турка с кофе не остыла…
– Намек понял, – он улыбнулся и повлек ее к ложу, где на мягкой водонепроницаемой материи на подносе ожидали своего часа сочные фрукты и ягоды, печенье в вазочке, турка и кофейные чашки.
Выпив вместе с ней под музыку кофе и заев сладкими персиками с шелковицей, Масканин повалил Веронику на ложе и начал собирать губами капельки влаги с ее кожи. Она закрыла глаза и каждый раз ее пробивала легкая дрожь, когда мужские губы касались чувственных мест.
– Поцелуй меня, – тихо-тихо произнесла она.
– Погоди… У тебя тут две пикантные маленькие родинки в очень интересных местах.
– Ты их нашел, теперь знаешь мои тайны.
– Ну, первую найти не сложно… – он улыбнулся, (а она тронула пальцами чуть ниже левого соска). – А вот эту разыскать куда труднее…
– Та, что у пупка? Но она всегда видна…
– Хм! их же три… – Масканин погладил холмик мягких завитушек. – Про эту ты, похоже, не знаешь.
– Где? – ее глаза открылись. В них читалось всамделишное удивление.
– Та, что рядом… – он осекся, не так уж и давно они знакомы и некоторые барьеры все еще не преодолены. – Как бы тебе сказать…
– О-о… Но я и не подозревала о ней.
– Я тоже, до недавнего времени.
Она хихикнула.
– Потом, когда переберемся в спальню, я тебя тоже всего исследую, открою все твои тайны.
– Это случится нескоро…
– Но случится обязательно.
– Интригующее обещание.
– Я не обещаю, я предсказываю.
– Так ты у меня прорицательница?
– Ага. Вот погоди, я еще возьму власть в свои руки…
– Интересно, каково это попасть в плен очаровательной богини?
Ее глаза закрылись, а на щеках проступил румянец…
ГЛАВА 25
Пришелец из Малого Магеланова Облака мчался с просто невообразимой скоростью. Верховный Адобвар Айх-Оно-Икеори бесстрастно наблюдал за развернутой объемной проекцией пришельца – черного тетраэдра. Ничто во вселенной не могло его удивить, тем более что там – на тетраэдре, он бывал бесчисленное множество раз. Он ощущал недоумение с примесью страха всех находящихся на мостике аскни. Только его помощник Адобвар Тиху-Оно-Норх был также не возмутим.