– Тогда, что такого особенного в этих? – Масканин показал на стерео, где в это время красный кибербоец провел подсечку синему, что дало возможность ему серьезно повредить мечом ступню и голень противника.
– В том-то и дело, что мозги у них на четверть кибернетические, – было заметно, что разговор доставляет Паше-чудику наслаждение, что ему было приятно просветить нового знакомого в своем увлечении. – Остальные три четверти – это искусственный биомозг, сделанный по подобию человеческого, но на кремний-углеродной основе. Но и сам по себе такой гибрид далек от совершенства. Конечно можно вложить в биомозги кучу информации, можно снабдить кибернетическую часть мозга ситуационно-реагентной алгоритмической корреляцией, можно сделать многоуровневые логические цепи и прочее, но гибрид все равно не сможет конкурировать с мозгом человека. Гибрид будет безобразно туп в том смысле, что столкнувшись с неординарной ситуацией или неизвестным ему явлением, фактором, он будет пасовать, как несмышленый малыш. То же относится и к стопроцентному биомозгу. Беда искусственного разума в том, что он не способен бороться со, скажем так, 'низменными ухищрениями' человека. Не знаю в чем тут дело, об этом написано горы заумной научной макулатуры.
– Я понял, к чему ты… Все игры в Творца заканчиваются тупиком.
– Вот! В точку.
– Дай-ка угадаю. Создатели твоих любимчиков-киберверзил пошли другим путем, по иному принципу. Верно?
– Правильно. Вся изюминка в том, что "Опетские Киберсистемы", создавшие этих бойцов, сделали просто гениальный ход. Вся биологическая часть мозга – табула раса, то есть чистый лист. В "О.К." разработали технологию копирования и переноса сознания человека, которого называют оператором, на эту самую табула раса. У самого человека, естественно, с мозгами ничего не происходит, но он может управлять кибербойцом как самим собой. В операторы отбирают жестко, надо великолепно уметь драться и владеть холодным оружием. Получается, что весь опыт, азарт, знания и человеческая логика и руководят этими гладиаторами.
Масканин достал сигарету и предложил соседу, тот охотно взял и спросил:
– Ну? Что думаешь?
– Впечатляет, – Масканин прикурил. – Думаю что в "О.К." просто не может не существовать в этой области секретных военных исследований. А то, что мы видим – это так, детские шалости.
– Согласен.
– А что с телом и сознанием оператора? Во время поединка?
– Вот тут уже подковырочка, – Паша-чудик глубоко затянулся, – настоящий мозг оператора впадает в кому. Все дело в том, что наше сознание, похоже, имеет и какую-то нематериальную составляющую, которая множиться не может. Иначе кибербоец стал бы стопроцентной личностью. А человек не в состоянии контролировать два мозга сразу. Существует большая опасность, что при повреждении мозга гладиатора, оператор так и не выйдет из комы. Поэтому, правилами запрещено наносит удары по голове, а в случае опасности разрушения мозга кибера, бой мгновенно прекращается.
– А часто подобное случается?
– Не так уж редко. Но смерть – большая редкость.
– Н-да… Со смертью играют ребята-операторы…
– Спорт как спорт. За риск им хорошо отстегивают. Да и контроль за боями самый серьезный.
– И давно эти игрища появились?
– Примерно с полгода. И уже стали жутко популярными и за пределами королевства. "О.К." массово продает кибербойцов во многие державы, кроме Империи Нишитуран, конечно.
– Да понятно… В империи, даже не будь войны, они не нужны. Высокородным нишитам другие гладиаторские бои интересны… С настоящей кровью и смертью. Слышал я, каждый пятый текронт содержит собственную школу гладиаторов-рабов.
При этих словах Пашу-чудика зло перекосило.
– Ты чего? Я что-то не то ляпнул?
– Да нет, Костя, – Паша нервно и быстро докурил и воткнул сигарету в пепельницу. – Навеяло что-то… Мои кошмарные годы всполошились. А знаешь, почему я смотрю эти бои? Как таковые деньги меня не очень интересуют. Я себя вспоминаю. Понимаешь, для меня это даже больше чем азарт. Это наверное, сродни наркоте. Единожды вкусив… Но, упаси Боже туда вернуться.
– Так ты что, гладиатором был?
– Угу, два года почти. До сих пор, знаешь ли, не перестаю удивляться, что жив. А иногда мне кажется, что это не со мною было. Или, что был слишком длинный кошмарный сон.