Он словно увидел ее впервые. Нынче это была как будто другая Вероника. Выглядела она сейчас не просто нарядно, а отчасти гротескно. И подчеркнуто строго, и в то же время превольно. Светло-светло-русые волосы с вплетенными золотыми нитями, ниспадали вьющимся водопадом на плечи и спину. От природы длинные ресницы теперь были особо подчеркнуты, что в купе с ярко-синими глазами делало девичий взгляд весьма выразительным. Строгие линии бровей, ровный, аккуратный, слегка вздернутый носик и правильный овал лица не были результатом труда хирурга-биоскульптора, а творением самой природы. Спелые слегка пухленькие губки придавали ее личику миловидности. Утонченная и совершенная фигура, естественно, была оценена по достоинству и раньше, теперь же ее формы были подчеркнуты платьем в строгом соответствии с последней орболианской модой. Легкое лазурно-голубое платьице было приталено и обтягивало упругие груди. Лифчика под ним не было, отчего превосходно просматривались острые набухшие соски. Юбка прикрывала бедра чуть выше колен. Отметив это, Масканин припомнил, что на Орболе чаще носили юбки почти до щиколотки. Впрочем, в фасонах юбок он не разбирался. Юбка полуоткрывала бедра и выгодно подчеркивала стройность ног. Обута Вероника была в кожаные босоножки на высоких каблуках. Застежки обвивались вокруг тонких лодыжек. В довершение от девушки исходил несильный, но легкий и приятный аромат свежести.
Краем сознания Масканин отметил, что Вероника даже не нахмурилась при виде его столбняка, а подбоченясь, мило улыбнулась.
– Зайдешь? Или ты ошибся дверью? – голос прозвучал игриво.
Через секунду Масканин все-таки восстановил над собой контроль и решительно шагнул вперед. Когда дверь за ним закрылась, Вероника улыбнулась еще ослепительнее.
– Прости, – произнес он, мотнув головой, – я даже слов не подберу что со мной… Ты… в буквальном смысле сногсшибательна.
Он вздохнул от смущения и протянул цветы.
– Это… тебе!
Девушка приняла букет. Прильнув к нему, благодарно коснулась губами его щеки, затем губ. Но уже через секунду оторвалась и взялась рассматривать букет.
– Боже! – ахнула она, с явной неохотой отступая на шаг от Масканина, прочитав написанные им по пути нежные слова на обороте фирменной магазинной голографической открытки. – Это же цветы из тропиков Шерола! Костя, ты сумасшедший! Не разумно так расшвыриваться деньгами.
– Цветы красивые и ты красивая… И я все никак не привыкну к здешним порядкам, – он вытянул шампанское и протянул вместе с упаковкой. – Держи.
– А что со здешними порядками не так? – спросила она, беря букет и упаковку.
– У нас, скажем так, о деньгах не принято говорить. Просто о них можно не думать.
Вероника ненадолго задумалась над его словами и, улыбнувшись, унесла цветы, сразу найдя для них вазу. Вскоре она вернулась.
– Что это?
– Подарок. Надеюсь, он тебе понравится.
– Сейчас посмотрим. Идем. Кстати, можешь не разуваться.
Прежде чем последовать за ней, Масканин посмотрел под ноги. Он стоял на небольшом сером коврике довольно странного вида. Догадаться о его назначении не составило труда, хотя обычно стерилизаторы выглядели непримечательными на вид и ворсистыми.
Они прошли в гостиную, где в центре на столе уже воцарились шеролские цветы в вазе.
– Ого! Санлокарское шампанское. Оно теперь такое редкое.
– Лучшее в галактике, если не врут торговцы. Может, оно так и есть.
– А что это за подарок?
– Не скажу. Разверни, узнаешь.
Вероника так и сделала.
– Что это?
– Нравится?
– Нравится! Еще как нравится! – восхитилась она существом, пылающим изнутри словно живой огонь всеми цветами и красками.
– Это прогус. Из лазанового моря. А вот это – инструкция по уходу за ним.
– Настоящая прелесть! Вот он, значит, какой… Говорят, его довольно не легко разыскать. А уж словить как трудно…
– Ну если честно, я понятия не имею.
Вероника шагнула к нему и прижалась, ее глаза искали его взгляд и были полны радости встречи. Поскольку руки теперь у Масканина были свободны, он тут же обнял ее.
– А поцеловать? – прошептала она. – В прошлый раз ты действовал более решительно.
– В прошлый раз? Признаться, тогда на пляже я был словно скован… Опасался быть чрезмерно навязчивым. Слушай, Ника… Можно тебя так называть?
Она кивнула и передернув плечами, сказала:
– Хочешь, Никой зови, хочешь Верой. Я и так, и этак привыкла уже.