– Костя… – выдохнула она, выловив из сумбура мыслей одну, что сбивала ее с толку. – Костя, а что значит разрешение на женитьбу?
– Я подданный русской короны, а у нас такие вот порядки заведены. Союзы с иностранцами у нас очень редки и только с разрешения одного очень влиятельного ведомства. А поскольку я офицер, то тебя будет проверять контрразведка Доброкорпуса.
У Вероники не успели еще успокоиться мысли о женитьбе, как теперь ее избранник огорошил возможными препонами. Девушка внутренне сжалась. Почувствовав состояние Вероники, Масканин провел ладонью по ее голове, словно успокаивая ребенка, и вновь приобнял.
– Костя, а что, могут и не разрешить?
– Могут, – признал он. – Но не беспокойся. Я ведь вижу, что мы одной крови. Да к тому же ты из подходящей семьи.
– Выходит, у вас в империи как у нишитов? Сословные рамки?
– Да, но только у нас сословия несколько иные, – стал объяснять Масканин. – Не только по рождению, но и личные качества играют роль. Скажем, сын хлебороба может выслужить дворянство, а дворянский отпрыск потеряет титул, если он бездарь. Но последнее – редкость. В смысле бездари.
Вероника несколько мгновений обдумывала услышанное и решила отложить прояснение этих вопросов на когда-нибудь потом.
– Давай возвращаться, – предложил Масканин. – Потанцуем. Заказать еще тортика, а?
– Заказывай… Идем. А новолетие встретим у меня.
– Непременно.
…Вода была теплой и чистой. Из встроенных в потолок динамиков тихо лилась музыка. Масканин лежал на спине, абсолютно расслабившись и закрыв глаза, даже не думая, почему не тонет, если вода в бассейне пресная. Он просто наслаждался.
– Костя, вылазь! – в голосе Вероники прозвучали капризные нотки.
Он открыл глаза. Девушка сидела на краю бассейна, свесив ноги в воду, в руке держала бокал с шампанским. Как и он, она была обнажена. Масканин с явным интересом рассматривал ее юное тело, в который раз восхищаясь его совершенством. Вероника с не меньшим интересом рассматривала его. Заметив, как она капризно надула губы, Масканин не решился испытывать судьбу и вылез из воды.
– А ты загадала желание в полночь? – он уже успел изучить некоторые местные обычаи и суеверия, в частности про загадывания желаний. Он коснулся губами ее шеи и осторожно забрал опустевший бокал.
– Конечно, – прошептала она, разглядывая как с его коротких волос стекают капельки воды.
– Интересно было бы его узнать.
– Вот еще! Оно же не исполнится.
От ее прикосновений, от ощущения ее близости, Масканин вновь почувствовал зов плоти. Наполняющая его страсть готова была вот-вот прорваться и выплеснуться. Сколько он еще вытерпит?
– А откуда у тебя шрам? – Вероника коснулась его щеки. Этот вопрос отвлек его от коварного плана, назревающего под напором возбуждения.
– Память о прошлом.
– А твоя наколка? Ты ее стараешься прятать, но я все равно заметила. Что это за цифры?
Масканин глянул на предплечье и подавил начавшие пробуждаться неприятные воспоминания. Сейчас, в мягком, но не слабом освещении, флюоресцирующие буквы и цифры выглядели блекло, но не незаметно.
– Все это – память о Хатгале III.
– Это же… – девушка поразилась. – Один из миров смерти?
– Ну да. Пришлось там побывать. Имел такое несчастье… Однако мне повезло оттуда вырваться.
– Но как? Туда разве не на пожизненно ссылают?
– Зачислили в черный легион. Слыхала о них?
Она кивнула.
– Потом ирианская война. Ирбидора, где меня только по чистой случайности не угрохали.
Вероника уловила его неохоту рассказывать, восприняв это, как неприятные воспоминания. Она не стала больше пытать. Да и момент не тот. Воспоминания о былом грозили разрушить магию их единения, слишком много, видимо, у Масканина осталось тягостных воспоминаний. Слишком много. Она не хотела теребить его прошлое, тем более сейчас, когда так радостно на душе. Да и как не радоваться? Настал конец ее долгому одиночеству, ведь он сказал, что в следующую их встречу заберет ее регистрировать их союз. Если конечно будет готово разрешение… Он не спрашивал ее согласия, просто сообщил как уже давно созревшее решение. Вероника даже растерялась сперва, но виду не подала. Она чувствовала его внутреннюю силу и эта сила пленила ее крепко-накрепко. Как скажет, так она и сделает.
– Прости меня, Костя, я не хотела, – в ее шепоте промелькнула грусть. – У нас еще турка с кофе не остыла…
– Намек понял, – он улыбнулся и повлек ее к ложу, где на мягкой водонепроницаемой материи на подносе ожидали своего часа сочные фрукты и ягоды, печенье в вазочке, турка и кофейные чашки.