Ревенцер подошел к видеоэкрану с недобрым предчувствием и не ошибся.
– Командир, – осипшим голосом обратился главный корабельный инженер в звании капитана 3-го ранга, – аварии первого и второго вспомогательных двигателей правого борта. Отсеки сорок и пятьдесят два не отвечают. Разрешите эти движки вывести из рабочего режима.
– Что с людьми?
– Не известно.
– Вы установили степень аварии?
– Еще нет, но показатели критические.
– Отключайте.
– Есть!
Экран потух и почти сразу же засветился вновь, на нем возник начальник службы "Б".
– У нас большие проблемы, командир, – его голос и вид являл собой отрешенность. – Начался отказ экранирующих систем. Отказы следуют один за другим.
– Ваши действия?
– По мере выбывания задействуем резервные модули, но и они скоро прикажут долго жить.
– Что-нибудь же можно сделать?
– Пытаемся, но они испытали сильнейшую перегрузку при близком разрыве вражеской ракеты, так как были активизированы на максимум.
– Делайте, что в ваших силах, Меерц, – назвал его по имени Ревенцер. – И даже больше. "Тэргнен" зависит от вас. Конец связи.
Занятый недобрыми мыслями, он переключил канал и вызвал каюту первого помощника, где тот отдыхал после вахты. На экране появился заспанный Самер, успевший за пару секунд разогнать остатки сна.
– Слушаю, командир.
– Прошу меня простить, барон, что дал вам поспать всего три часа, но вы мне нужны. Вы должны немедленно прибыть к сороковому и пятьдесят второму отсекам, разобраться в масштабе аварий и взять там все под ваш личный контроль.
– Аварии серьезные?
– Выясните на месте. Жду доклада.
– Вас понял, командир.
Ревенцер отключился и немного подумав, справился о положении в некоторых других службах и боевых частях. Потом обо всем происшедшем поставил в известность Кетрера, которого также пришлось разбудить.
Когда полковник прибыл в центральную рубку, через пятнадцать минут с Ревенцером связался Самер, лицо которого, даже не смотря на естественную нишитскую бледность, было бело, словно мел, как будто от него отхлынула вся кровь. Видя состояние помощника, Ревенцер произнес:
– Ну, говорите же, барон.
– Произошла утечка из резервуара антивещества первого вспомогательного двигателя. Антивещество проникло в отсеки пятьдесят два и сорок, которые, будучи внешними, просто исчезли при аннигиляции. Исчезли также две секции сорок пятого отсека. Погибли шестнадцать человек. Частично поврежден и второй правобортовой ВД, если бы его не заглушили вовремя, произошел бы мощный взрыв.
– А как же экранирующие стенки резервуара и все уровни его защиты? – спросил Кетрер.
– Частично разрушены механическим спрессованием во время боя, что и явилось причиной всего этого. Система аварийного оповещения также выведена из строя.
– Маквер там? – спросил Ревенцер про командира инженерно-эксплуатационной БЧ.
– Так точно. Руководит работами.
– Что он говорит?
– Что повреждения, к счастью, можно устранить своими силами.
– Что ж… Держите нас в курсе, барон. Конец связи.
Ревенцер повернулся к полковнику.
– Знаете, господин барон, я все время думаю… Что же это за звездолеты такие, которые мы уничтожили?
– И к чему вы пришли, господин капитан?
– Это не могут быть опетцы, а тем более русские. Да и другим здесь делать нечего за многие тысячи парсек от своих границ. И что это за оружие, что плющило нас? Детекторы масс зарегистрировали мощные направленные гравитационные поля. Но насколько я знаю, ни у кого нет подобного оружия.
– Верно. И как я понимаю, мы думаем об одном и том же.
Ревенцер кивнул и выдавил:
– Ассакины.
– Ассакины, – повторил Кетрер. – Это почти невероятно.
– Да. Воюя с Опетом, мы о них напрочь забыли, но похоже, они о нас нет. И я боюсь, грядет новое вторжение.
Кетрер смолчал, раздумывая о важности добытых ими сведений, о перспективе задания и вообще об идущей войне. И в мыслях этих проглядывалось отчаяние от осознания того, что империя теперь ослабла, увязнув в войне со своим бывшим сектором. А какую силу представляют чужаки он знал хорошо, так как изучал углубленный курс по истории вторжения и войны с ними.
Ревенцер думал примерно о том же, но с точки зрения тактики. В Военно-Космической Академии, он как и все проходил курс ассакинской войны и теперь старался припомнить к какому же кораблю можно отнести встреченные "Тэргненом" звездолеты. Похоже, это были самые массовые в ту войну "Панцири" или, как их еще называли, броненосцы, только, несомненно модернизированные, о чем, например, говорило уже само наличие гравитационного оружия, чего у чужаков в прошлую войну не было. Еще Ревенцер припомнил примерный аналог броненосцу, к которому можно было отнести стандартный имперский крейсер, по сравнению с которым "Панцирь" был более бронирован, но менее маневренен и быстроходен, но с примерно равной огневой мощью. Вот только это гравитационное оружие… Очевидно, что это оружие дает широкие возможности в ближнем бою, особенно если использовать "Панцири" плотным строем и большими эскадрами. Ревенцер задумался над тем, что можно было бы противопоставить этому оружию и как ему противостоять. Он был убежден, что на разработку систем защиты от нового оружия чужаков и на разработку своего аналога могут уйти даже годы. А на выработку нейтрализующей тактики боя понадобиться не один месяц, что означало и ошибки, и неизбежность высоких потерь.