Это можно объяснить на простом примере. Мы не производим лошадей и производить из первоэлементов не умеем. В то же время некие «пракони» были предками лошадей в их теперешнем виде. Часы в отличие от лошадей сами родиться, безусловно, не могли (я имею в виду искусственные часы, которые мы вешаем на башнях ратуши или на запястьях рук, а не «натуральные» в виде атомных колебаний или оборотов планет). Ведь это мы придумали часы, их сконструировали, а от самых первых возникли «эволюционные изменения» и даже «специализации», то есть виды часов, потому что задача (измерение времени) одинакова для песочной клепсидры и для кварцевых часов, но конструкцией, в чем каждый должен признаться, они различаются не меньше, чем лошадь и комар. Итак, на Земле, конечно, возникло только то, что возникнуть могло САМО, без внешнего вмешательства, как стартовый продукт естественной эволюции, и, наверное, количество всевозможных и необходимых для появления жизни условий, которые должны были быть выполнены (иначе жизнь бы не появилась), намного больше, чем число случаев, которые должны обеспечивать возникновение того, что само бы не возникло, но что мы сможем направить по пути дальнейшей нужной нам специализации. Впрочем, все собрание наших технологий — от выплавки металлов до конструирования маятниковых часов — это не что иное, как «продвижение» и «наращивание оборотов» определенных технологий, вначале очень примитивных, ненадежных, аварийных, но технический прогресс (между прочим) уменьшает риск и увеличивает степень надежности необходимых НАМ параметров. Речь идет об огромном потоке процессов не совсем новых, но таких, которые сделали бы возможным копирование способностей жизни для того, чтобы создавать точно такие же, но «внежизненные» формы. Первым «внежизненным» творением, которое мне сейчас приходит в голову, можно назвать КОМПЬЮТЕР, и мы смогли бы уже нарисовать, начиная со счетов, все огромное эволюционное древо все более совершенных компьютеров, которые (все) работают для преобразования информации, более или менее сходно с тем, как работала и продолжает работать в области переработки информации природная эволюция. Она создавала свое «для себя», а компьютеры делают нечто подобное, но исключительно «для нас». Одним словом, я предполагаю возможное существование двухнаборов «приспособлений», что также можно было бы логически объяснить: в более широкий круг входит то, что само не возникает, но, раз появившись, в состоянии «размножаться» и нечто «конструировать» по заданию; а в более узкий круг, внутри того, большого, входит то, что «сможет» и само возникнуть (при благоприятных природных условиях, разумеется), и кроме того, будет в состоянии дать толчок какой-либо эволюции: на Земле — биологической с ДНК, белками, но кое-где, возможно, иной…
Вот и все, что можно придумать на тему конструкторской деятельности, не прибегая к помощи (это обязательное и неизменное условие) каких-либо живительных сил, праастронавтов, волшебства или зеленых человечков.
8
В заключение я вернусь к дню сегодняшнему. В последнее время много писали об угрозе, которую несут генетическая инженерия, Human Genome Project, клонирование. Особенно это, последнее, наделало много шума, который также исходил и из Ватикана. Так вот, никакого клонирования двое американских ученых не осуществили. Клонирование означало бы взятие клетки из живого организма и выращивание из нее (как из оплодотворенной яйцеклетки) организма-близнеца. Они же сделали только то, что сейчас возможно. Они взяли человеческую яйцеклетку, ошибочно оплодотворенную не одним сперматозоидом, а двумя (что обрекает такие клетки на быстрый начальный «запуск» деления и гибель, так как вследствие дублетного оплодотворения больше возникнуть ничего не может — это точно). Затем (что уже практикуется у животных с их яйцеклетками) они разбавили соответствующим энзимом так называемую ZONA PELLUCIDA, которая уже обволакивала поделенную надвое яйцеклетку. Когда эти две клетки, на которые та первая яйцеклетка поделилась, уже ничего не связывает, каждая из них начинает индивидуальный путь развития (но так или иначе быстро погибает — я напоминаю о непоправимой ошибке «лжезачатия», которое было изначально). И это все. В моем понимании это было никакое не клонирование, а только подтверждение пока еще несовершенного знания, что развитие человеческой яйцеклетки ничем не отличается от развития яйцеклеток всех других животных.
Это может кому-то нравиться или нет, но нельзя осознанно сопротивляться неоспоримым фактам. Конечно, информационное содержание, а тем самым перспективная потенция (так бы сказал старик Дриш) у человеческой клетки одна, а у коровьей другая, но этого, ради бога, никто не отрицает. Был ли необходимым такой эксперимент — к этому можно относиться по-разному! Лилиенталь, летая на своем планере, сто лет назад свернул себе шею. Было ли это нужным? У Бланшара раньше были неприятности с воздушными шарами. Было ли это нужным? Я вижу первые шаги, а точнее, ползки в сторону, где кроется то, что я выше попытался описать с трудом, типичным для многолетнего прогноза, так как явлений предсказываемых пока НЕТ, как и терминов, то есть языка для их описания. Были и будут предприниматься малые шажки в этом направлении, и если я хоть что-нибудь понимаю в человеческой натуре, я знаю, что ничто человека на этом пути — либо к хорошему, либо к плохому — никакими отговорами, никакими запугиваниями, никакими законами не удержит.
Такова уж наша «фаустовская» судьба, но здесь я не намерен давать оценку человеку, неукротимо стремящемуся в будущее, потому что я не оцениваю, не занимаюсь ни похвалами, ни порицанием, а только излагаю то, что сокрыто в недрах будущего. Конечно, разные правительства могут издавать законы с запретами, как 160 лет назад перед двигающимся со скоростью пешехода поездом должен был идти охранник, размахивающий красным флажком, а если бы поезд смог двигаться со скоростью 40 км/ч (как считалось), пассажиры бы все как один сошли с ума. Все-таки этот закон отменили, а если люди и сегодня (как в Киеве в отношении «конца света») сходят с ума, то это совсем другая история.
Фантоматика II [42]
1
О будущем фантоматики, о ее основных разновидностях можно было бы написать еще много помимо того, о чем я уже писал в предыдущем эссе. В последнее время (я пишу в декабре 1993 года) в Германии было опубликовано несколько статей, посвященных моему новаторскому предвидению по вышеназванной теме (эти работы не имеют ничего общего с SF; смотрите, например, «Zukunftsstudien herausgegeben vom Institut zur Technologiebewertung», Берлин, 1993, автор Бернд Флесснер, статья под названием « Archäologie in Cyberspace, Anmerkungen zu Stanisіaw Lems Phantomatik»). При этом автор ссылается на самое первое издание моей «Суммы технологии» 1964 года, книги, которую я писал в 1962–1963 годах и которая была выпущена в свет через год скромным тиражом в издательстве « Wydawnictwo Literackie», и никакого отклика ни у нас, ни за границей не вызвала. Единственным рецензентом тогда в журнале «Twórczość» стал Лешек Колаковский, который мою «фантоматику» (а также и другие лемовские предположения) считал нереальной для осуществления, а затем, когда в статье «Тридцать лет спустя», помещенной в журнале « Wiedza i Zycie», я сослался на ту его рецензию, он довольно гневно ответил в письме в журнал, что так называемая «фантоматика», или «виртуальная реальность» — это не больше, чем иллюзия, и из того, что человек предается иллюзии, не следует, что между явью и иллюзией он не в состоянии сделать различия! К этому можно было бы добавить, что иллюзия никакой инновации в онтологию не вносит, т. к. истинность действительности технологией « cyberspace» не может быть нарушена: ведь тот, кто направляется к «фантомату», знает, что будет в нем переживать заказаннуюдействительность, и осознание этого не может его покинуть. Будет ли он иметь фантоматический роман с английской королевой (в ее иллюзорной молодости), получит ли из рук шведского короля Нобелевскую премию за достижения, которых наяву он не совершал, — обо всем, что он не совершил, он будет знать точно.