— Хорошенькая. За что ж тебя сюда?
— Да… видимо, помешала чьему-то счастью. Я Саша, а… где мы?
Оглядев высоту потолка и прислушиваясь к уходящему в несколько коридоров эхо, Саша прикинула, что они находились в десятках метров глубоко под землей в толще естественной сети пещер, проделанных морем и когда-то бурными реками. Обтесанные камни из первого коридора здесь не встречались, а края пещер были шершавыми и с плавными изгибами. Несколько сталактитов и сталагмитов зияли над водой словно клыки в разинутой пасти вампира.
— Это место — рыбачий пруд, сюда иногда попадает мелкая рыбка из верхнего озера, если есть на что ловить, то голод утолить можно. Но пить из нее не стоит. Если поймаешь головастика, его можно поджарить у Фефела над бочкой.
Женщина махнула ногой, устраиваясь поудобнее, взметая небольшую волну и окатывая брызгами пошедшую рябью гладь воды.
— Круги на воде. Круги на воде. От кругов еще круги на воде. — Повторял мальчик, глядя на воду.
— Меня Верой зовут, а это — Лёня. Леонид. Он немного не в себе, это с рождения.
— А… что с ним? — неловко было спрашивать, но Саше показалось, что люди они не злобные, и ей стоило держаться рядом, по крайней мере первое время, пока не узнает их получше.
— Да кто ж его знает. Врачи они все наверху. А он тут родился. Мамка его, Марина, красотка была, кормить ходила хозяев, когда забеременела, все поближе к мужикам держалась, чтоб сытой быть, не знаем даж, кто отец. А Лëнечка от анемии уродился особенный и слабый. Да и место это для ребенка не самое полезное.
— Он что… никогда не поднимался на поверхность? — глаза у Саши округлились при виде местного парня, который пятнадцать лет провел в подземелье.
— Внизу хорошо, наверху плохо. Внизу хорошо, наверху плохо. — Затараторил Лёня, жестами показывая туда, откуда пришла Саша.
— Поднимался. — Со странным выражением лица ответила Вера. — И чуть не погиб. С сердцем плохо стало, назад затащили, полежал и в себя пришел. Испугался сильно.
Вера ласково провела рукой по Лёниным волосам и пригладила вихрастую челку за ухо.
— Ты Саша, да? А ты наверху видела мою маму? У нее волосы длинные-длинные. — Запричитал Лёня поглаживая невидимый хвост жирафа в воздухе.
— Нет, Лёня, я никого не видела. — Печально выдохнула Саша. — А в доме на ферме сейчас ужинают…
— Значит скоро и нас кормить будут, идём.
Вера проворно для своего возраста спрыгнула на землю и, обтерев грязным подолом юбки свои чумазые пятки, сунула ноги в туфли. Отряхнувшись, она зашагала в сторону одного из коридоров, в котором дымил масляный фонарь, а Лёня пошел за ней, шлепая по полу стоптанными кожаными мюлями с заплатой.
Саша потянулась вслед этой странной парочке, и по полутемному коридору они вышли в зал в десятки раз больший, чем предыдущий. В центре его в потолке зияла большая дыра, и сквозь просвет словно божественное откровение лился свет, в котором снизу вверх, нарушая законы физики, взлетали пылинки и крошечные насекомые. Из отверстия свешивалась толстая веревка, привязанная к деревянной бочке. А вокруг сидели по пять-шесть, а то и по десять — люди. Несколько сотен оборванных и худых жителей пещер. Все были похожи на тех, чьи трупы Саша опознала на лесозаготовке в тот чудовищный день, когда один из лесорубов попытался сбежать.
— Эта бочка поднимает вас на поверхность? — Изумленно уставилась Саша, в ответ много пар глаз повернулись к ней.
— Нет. Так нам спускают еду, которую не доели в поместье и на ферме. В бочку скидывают все, что осталось. Сначала едят мужчины. По статусу. Потом женщины и Лёня. Держись нас. Конечно, не застолье в господском доме, но ноги не протянем.
Саша прижалась поближе к новым знакомым и постаралась не думать о том, как будет происходить весь этот пир. Ни у кого здесь не было ни ложек, ни тарелок, все сидели с голыми руками.
В свете, льющемся с потолка, вдруг заплясали тени — кто-то склонился над ямой.
— Александра! — раздался сверху приглушенный высотой голос Генриха. И Саша вскочив на ноги, бросилась к грязной бочке. Веревка натянулась и бочка медленно поползла наверх, поднимаясь рывками.
— Я внизу. — Прокричала Саша, всматриваясь в слепящий луч холодного лунного света.
Толпа людей забеспокоилась, и местные начали нервничать, видя что новенькая нарушает порядок очередности.
— Сначала я спущу твои вещи. — Раздалось сверху. — Забери их и отходи, потом поешь вместе с другими женщинами.
Бочка исчезла в потолке, закрывая свет, а Саша так и стояла, задрав голову, со ставшими влажными глазами. Еще вчера она хотела убить Генриха своими руками, а сейчас смотрела, как в бочке спускается к ней теплое одеяло, пальто и холщовый мешок, который она видела впервые. Вытащив все и посмотрев наверх, она сглотнула комок в горле и, прокричав слова благодарности, отступила в темноту, вытирая грязные дорожки от слез на лице. На лбу расплывался багровый кровоподтек от удара головой.
Сквозь пелену слез, Саша видела как к замызганной черными пятнами деревянной бочке, спустившейся вновь, подлетели несколько крепких мужчин, и словно звери начали заталкивать в рот куски, проворно выбирая самые мясные, зарываясь в бочку по локоть. Сверху раздался свист, и мужчины отошли назад, набивая карманы овощами и зеленью с хлебом. Целая толпа менее уверенных в себе самцов ринулась к бочке, расталкивая друг друга, пытаясь добраться до заветной пищи. Эти больше толкались, чем ели, но когда свист прозвучал снова, и волна людей отхлынула, — бочка лежала перевернутой на голых камнях, темных от следов прежних пещерных трапез. На пол, собирая объедки устремились женщины, и Вера подтолкнув Лёню и Сашу под ребра принялась расталкивать соседок, выгребавших с деревянного дна смесь из овощей и хлеба. Лёня смог выудить с пола несколько кусков сыра, а Саша, брезгуя, лишь подняла укатившийся в сторонку небольшой побитый помидор и хлебный огрызок, на который кто-то наступил. Когда свист раздался вновь, бочка опять поехала наверх, и спустилась, расплескивая воду. На поверхности плавал маленький кораблик из щепки с парусом из кленового листа.
Люди неуверенно подходили и, набирая пригоршни воды, пили прямо из рук, бросая неуверенные взгляды на Александру.
— Приятель твой? — Полюбопытствовала Вера, рассовывая еду по карманам. — Из-за него небось сюда загремела? Воду нам еще никогда не наливали. Здесь со стен бегут ручьи, я потом покажу, где можно пить. Пойдем, Леонид, посмотримся в отражение.
Вера долго стояла над бочкой, в которой отражалось темное небо и две звезды, напоминая глаза неведомого ночного зверя. Ее натруженные за тяжелую жизнь руки бережно прижимали к животу локоть жующего Лёни, которого от вида неба в бочке как будто потряхивало. А Саша, расправив и накинув на плечи одеяло, стояла рядом, в молчаливом оцепенении осмысляя прожитый день. Вздрогнув, она вспомнила о мешке, который все еще держала в руке. Внутри лежал тот самый бюстгальтер, зубная щетка, ее кольцо и два больших яблока, завернутых в обрывок серой бумаги.
Развернув яблочный сверток, она прочитала на краешке кривыми буквами выведенное углем: “проси работу на лесопилке”.
У кого просить? Об этом месте она знала меньше Лëниного. И что теперь делать не представляла. Хоть она и поблагодарила Генриха за помощь, простить его за надругательство не могла, и не доверяла.
Собрав остатки достоинства в кулак, она завернулась в одеяло, сгребла свои пожитки и зашагала в сторону одного из коридоров.
Уже на повороте, ее поймала за руку внезапно забеспокоившаяся Вера.
— Ты куда? Одна пока не ходи, потеряешься.
Озираясь, женщина отвела Сашу к нише в стене, где на соломенном тюфяке уже скрючился Леня. Они присели рядом, и Вера помогла Саше постелиться в соседней выемке, образованной в камне могучей когда-то протекавшей здесь рекой. Сложив пожитки в мешке под головой, Саша, не долго думая, протянула яблоко соседям, к которым невольно прониклась участием.
— Саша, а у тебя есть мама? — вдруг снова спросил Лёня.