Всего в десятке метров от нее были спальни. Она тщетно звала на помощь и ползла на животе в том направлении. Хозяева земли вышли на охоту, и никто не встал бы у них на пути, чтобы лишиться жизни. Только эхо отвечало на ее крики.
Постепенно и они сошли на нет, когда она начала понимать, что никто не придет, а противник превосходит ее по силе в разы. Обреченность прокралась в ее сознание, убеждая прекратить сопротивление и смириться с неизбежным. Обнаженной кожей спины она чувствовала как монстр нависает над ней, неспеша изучая каждый сантиметр своей выбившейся из сил жертвы.
Прижавшись лбом между ее лопаток, противник затих и вдыхал запах удачной охоты. Внизу спины кожа покрылась мурашками, ощутив через шелковую ткань дыхание и кончик носа, путешествующий по женскому телу от позвоночника к ложбинке между ягодиц. Саша взмолилась, и слезы засочились из ее глаз. Но на просьбы сохранить ей жизнь, нападающий лишь бесцеремонно задрал шелковую юбку до пояса и спустил до колен белье, намотав трусы на кулак. Скрученная хлопковая ткань с резинкой впилась в кожу как веревка.
В подступающей истерике спрятав заплаканное лицо в испачканных руках, она почувствовала, как резким рывком за белье ее притянули, приподняли и прогнули в спине. Надменным движением указательного пальца мужская рука разгладила складку под правой ягодицей. А следом внутреннюю сторону бедра пронзила раздирающая боль, сотней жал, впивающаяся в мышцу. Александра хрипло взвизгнула и взвыла, в то время как голодный монстр, касаясь ухом ее сжавшейся промежности, вгрызался в беззащитную мякоть бедра ножами зубов.
Мужской кадык медленно ходил вверх-вниз, касаясь ее кожи, отмеряя глубокими глотками целую вечность, пока Саша была плотно прижата ягодицами к пожирателю крови. Затем мокрый язык скользнул по разорванной коже и несколько секунд оглаживал расплывающуюся на поверхности ноги гематому, собирая остатки сворачивающейся крови.
Саша, часто и неглубоко дыша, попыталась отползти, надеясь, что насытившийся потеряет к ней интерес. Почувствовав, что жертва сбегает, вампир поднялся и, склонившись, сомкнул холодные пальцы стальной руки на ее шее, подняв брыкающееся обнаженное до пояса тело над землей. Перебирая и толкаясь ногами в воздухе, она задыхалась и теряла сознание. Сердце начало заикаться и пропускать удар за ударом. Сжав обессилевшую жертву в объятиях, кровопийца бережно откинул прядь длинных волос ей на спину, оголяя ключицу. Тонкая бретелька спала с плеча и оголила белую кожу на юной груди, прижатой к дорогому шерстяному костюму. Шершавая ладонь по-хозяйски приласкала нежный подбородок, и тонкую шею опалило глубоким дыханием с запахом крови.
Она оказалась меньше ростом, чем ему привиделось вначале. Ступни не доставали до пола.
Удушливый захват стал крепче, когда мужчина потянулся к шее маленькой жертвы с поцелуем. С бледнеющих губ сорвался рваный выдох, и Саша провалилась в темноту сердечного приступа и боли, растекающейся от лопаток по артериям и венам как по проводам до самых немеющих кончиков пальцев.
Мужчина растерянно прислушался и остановился. Он аккуратно уложил умирающую девушку с потухающим сердцебиением на пол, оправив белье и задравшееся платье. Неуверенно отступив, огляделся и в один прыжок достигнув двери, скрылся в коридоре, оставив в воздухе лишь щелчок проворачиваемого замка.
Прошло несколько мгновений, и от коридора, ведущего к шахте, отделилась тень, на первый взгляд ничем не отличающаяся от окружающей тьмы. Молчаливый наблюдатель приблизился к девушке, легко поднял ее и исчез с ней в тишине спальных комнат.
Глава 12. Дома, а не в гостях
Саша проснулась в чужой постели. Незнакомые запахи пробивались сквозь занавеску из старой огромной футболки с дырой и надписью Fortune, отделяющей спальное место от общего пространства, в центре которого когда-то разводили костер. В этой спальной комнате она раньше никогда не была, и с любопытством рассматривала стены украшенные угольными рисунками и кровати за занавесками.
— Проснулась? — Шторка с одной из кроватей распахнулась и с постели встала одна из жен Ворчуна. Та самая, что помогала Саше присматривать за Леней или просто шпионила.
— Как я здесь оказалась? — Саша потерла опухшее горло, глотать и говорить было больно, а спина и бедро ныли так, что хотелось их оторвать.
— Давно охотиться сюда не приходили. Думали, ты померла, так кричала. А где платье такое взяла? Меняться будешь? — Она присела на кровать рядом с Сашей, и сразу стало понятно, что платье на нее и не налезет.
— Один человек сверху передал. А… черт, я проспала выход в шахту! — Саша мигом сползла с кровати и стала судорожно искать ботинки. Они нашлись тут же возле койки.
— Да не торопись ты, ваша смена сегодня не работает. С обеда начнут. Ворчун с утра пошел проверить, а там ночью хозяева, видать, вытащили всех и сложили аккурат у выхода. Хоронят у Ямы, успеешь попрощаться. Твоя ж, вроде, … группа была. Жалко их. — Женщина заботливо разгладила на Саше помятое шелковое платье и грустно выдохнула.
— И что теперь будет? — Саша с трудом завязала ботинки, припав на здоровую ногу. Она боялась и того, что осталась без работы и лишится еды, и того что придется вновь вернуться в последний тоннель и снова рыть, каждую секунду ожидая, что тебя убьет упавший потолок.
— Хозяева уже знают. Вчера перед ужином, как мешки с солью не появились, Фефел у решетки встречался с одним. Праздник у них там какой-то. Роза говорит, дровосеки видали гостей, и в доме со вчера и музыка, и народ прибывает. — Женщина шепотом выругалась. — Они пляшут, а нас насмерть давит.
Саша второпях поблагодарила хозяйку, и оставив ту бездельничать у потухшего очага, понеслась в свою спальню, припадая на одну ногу.
Одежда высохла, и девушка наскоро переоделась в чистое, свернула платье в рулон и заправила за пояс под одеждой.
Выбежав из спальни, она припустила в туалетную комнату, все сильнее прихрамывая на правое бедро. Ребра и лопатки от приступа были словно чужие.
На входе у Ямы собралась толпа шахтеров. Завидев Лёню, Александра прокралась к нему, и, просунув руку ему под локоть, шепотом спросила:
— Что происходит?
— Господин сказал, нужно всех нас пересчитать. — Лёня убито смотрел как последнее тело с закрытым тряпкой лицом сбрасывали в Яму. Впрочем, Саша все равно узнала в нем седого мужчину, вот только он теперь казался каким-то похудевшим и невесомым, будто опустевшим сосудом.
Возле Фефела, руководившего процессом, стоял сверкающий безупречной чистотой и исполинским ростом — Гектор. Рядом со сгорбленными и ободранными землекопами в одежде всех оттенков глины, он блистал в темно-зеленом сюртуке и иссиня-черных галифе. Воротник кипельно-белой рубашки был расправлен и дерзко указывал на гладко-выбритый волевой подбородок.
Негласный лидер подземелья Фефел о чем-то докладывал, а Богдан и Ворчун руководили построением людей в шеренги.
Всех вывели в большой зал и рядами выстроили под выступом с дверью, от которой у Саши желудок свернулся в бараний рог.
Озираясь, Александра пыталась вспомнить детали вчерашней ночи и то, как она попала в общежитие Ворчуна, но память откликалась только головокружением от потери крови и припадка, а здоровье нужно было беречь.
С того злополучного дня, когда ее вышвырнули с работы, приступы стали происходить все чаще, и недоедание не помогало восстанавливать гемоглобин. Александра стала слабой и анемичной девушкой. Начала двигаться меньше, меньше говорить и экономить силы. Исчезла юная суетливость и энергичность.
Она стала все больше походить на скупых в своих телодвижениях жителей катакомб, напоминавших уже не живущих людей с однотонных фотографий в коричневых оттенках сепии.
А вот господин Гектор из особняка над подземельем, несмотря на фактическую смерть много лет назад, наоборот был жизнеутверждающе свеж и бодр.