— Я бы ее и пальцем не тронул. — Сквозь зубы процедил Гектор, направляясь на выход через главные двери особняка. У лестницы, как обычно по вечерам, его ждал Игорь с двумя быстрыми запряженными лошадьми, чтобы загнать подземных лесорубов обратно в подвалы.
Анхель же, неохотно оставив Сашу в комнате, поторопился в зал и на лестницу к покоям Кардинала. Уходя, он сорвал волосок со своей головы и вставил его между дверью и косяком, прижав защелкой двери. Теперь он будет знать, если дверь будут открывать в его отсутствие. Достаточно лишь провести по щели ладонью и, если волосок на месте, значит, дверь все время была закрыта. Дурацкая ревность взыграла в нем из-за Гектора. Анхелю просто не нравилось, как верзила шарит своими глазами по его Саше, выискивая свежие синяки или ссадины. Он ищет повод.
Особняк постепенно погружался в оранжевые сумерки, и наступало время ночи. Поднявшись, на второй этаж и пройдя через главный зал, где служанки открывали ставни, Анхель застал юного вампира в красном плаще в глубоком размышлении за столом. На гладкое лицо подростка набежали густые тени. Казалось будто молодая кожа не по годам постарела, и блики волос мерцали в ламповом свете сединой.
— Как ты освоился? — Произнес он, едва Анхель постучался и вошел. — Как твоя женщина? Встала на ноги?
— Благодарю, все хорошо. — Ответил парень, не вдаваясь в подробности.
— Мы ждем неприятных гостей. — Не долго запрягая, перешел он к делу, исподлобья взглянув на Анхеля. Кардинал слегка барабанил рукой по столу, на котором лежали чистый лист и перьевая ручка. — Как ты знаешь, наш регион находится на границе между Европейским и Азиатским домами. Эта территория и раньше не редко была причиной земельного конфликта владык. Дом Европы собирается свергнуть меня, чтобы вернуть всю область под свою юрисдикцию. Мы этого не допустим. Владыка Прадип будет отстаивать свое право владения. Земля была получена честным путем, и мы призовем человеческих юристов, чтобы это подтвердить. Но с сегодняшнего дня ворота из Бранденбурга будут закрыты. Я пригласил тебя, чтобы обсудить тактику обороны стены, хочу, чтобы ты завтра изучил подготовленность противника, у тебя будет такая возможность.
— Я ничего не смыслю в фортификациях. — Растерявшись ответил Анхель.
— Все просто. Два ряда стен и они неприступны. Мы должны обороняться и демонстрировать свои благие стремления до тех пор, пока наши союзники за стеной не выиграют эту битву путем дипломатии. От тебя лишь требуется быть наблюдательным. — Кардинал развел руки в стороны и ухмыльнулся уголком рта.
— В чем же тогда заключается тактика? — Непонимающе спросил Анхель.
— Взгляды всего мира будут прикованы к тем, кто будет стоять на этой стене. Сейчас выигрывают войны хитрость, масс-медиа и юристы, а не солдаты. И я хочу, чтобы ты был в центре событий, покажи, на что ты способен. Ты будешь говорить за меня и призовешь их сложить оружие. Ты мне нравишься, Анхель, и в тебе я вижу ответы на многие свои ожидания от нового поколения, однако нам предстоит много работы. — Кардинал отодвинул от стола соседний стул и приглашающим жестом указал на него. — Присядь, речь придется вызубрить наизусть и отрепетировать. Завтра тебя пригласят в лагерь тимарха Хайтауэра для изъявления требований, и ты передашь нам все, что увидишь по ту сторону стены. И кого увидишь.
Лампа в покоях Кардинала горела еще долго, и двое проговорили до утра. Один был молод и полон скептицизма, другой был стар как отец-время и мыслил лишь идеями, риторическими вопросами вращая мнением собеседника то, вспоминая Платона, то цитируя Кони. Кардинал был бездонным колодцем знаний ночи, которые заставляли Анхеля ощущать весь свой мир иначе. И там, где раньше он видел лишь ведро с водой, теперь он начинал видеть звезды.
Юный вампир научил его, как скрывать свои мысли, считая удары сердца, чтобы замедлить его. Как вести себя среди благородных владык, не попадая под влияние древней крови, как представляться и что говорить. Кардинал был сторонником ограниченния численности ночных видов, апологетом смешанных семей, и даже стоял у истоков всемирного объявления вместе с величайшим философом ночи Джакомо Гару. Прогрессивность его взглядов поразила даже Анхеля.
Преступник и беглец из Бейрута, который раньше думал только о себе, неожиданно для самого себя, открыл дверь во власть, окунувшись во влияние на мировое сообщество, которого раньше никогда не имел, и голова его закружилась от могущества.
А в то время, как земля остывала от последних лучей заходящего солнца, а Кардинал и Анхель работали над своим посланием миру, к стенам Бранденбурга стекались тысячи вампиров и инфирматов из разных уголков мира. Одни хотели утолить любопытство, другие искали славы, но большинство решительно настроилось брать стену штурмом с помощью арсенала. Леса вокруг стены кишели от нелюдей, организованно готовящих окопы и блиндажи для дневного бдения. Даже птицы не решались возвращаться в свои гнезда в этих местах. Некогда прекрасная и полсотни лет нетронутая кровью природа вновь ощущала веяния предстоящей войны. И первым знаменем, поставленным на флагшток у дневного лагеря, стал мальтийский крест владыки Хайтауэра, тимарха Европейского дома.
Глава 20. Кайф
Ночь прошла тихо. И пока Александра наслаждалась роскошными пуховыми подушками и белоснежной ванной в одиночку, ее молодой господин перенял бесценный опыт от своего нового наставника. Следующей ночью ему надлежало стать посланником Кардинала, и это был головокружительный взлет для инфирмата без регалий и военных наград.
Когда Анхель покинул кабинет чистокровного вампира, осушив хрустальный бокал до краев полный тысячелетней густой крови, уже начинало светать. Расправленные плечи его были покрыты кроваво-красным бархатным капюшоном, а полы плаща развевались будто сложенные крылья за спиной. Над грязно-серым небом появились первые чайки, жадно глазеющие на беспокойную морскую гладь, их птичьи крики, похожие на детский плач, проникали даже сквозь толстые стекла и закрытые ставни притихшего особняка. Из подземных чертогов тянуло сыростью, и Анхель плотнее запахнулся в багровый балахон, который ему предстояло продемонстрировать вечером.
Дом крепко спал: ночные обитатели затаились на дневной сон, а инфирматы и прислуга еще не совали носа наружу из своих теплых комнат. Идеальное время. Третий этаж был погружен в глубокий мертвый сон, когда он прошелестел по ковру и незамеченным скрылся на боковой лестнице, поскрипывающей под тяжелой ношей. Один пролет. Другой. Дверь. Выступ. Он чуть не споткнулся, спрыгнув. Два поворота. И он у цели. Теперь назад в спальню.
Поднявшись, юноша застыл у двери, приложив руку к щели дверного косяка. Вот он, волосок, слегка щекочет ладонь. Она была одна. Анхель знал, что, открыв дверь, найдет ее живой и здоровой, мирно спящей в кровати. Бесшумно прокравшись, не потревожив чуткий девичий сон, он собрал с пола аккуратно сложенные стопочкой вещи: свитер с порванными петлями, грубую рубашку, эту ненавистную юбку и короткие шерстяные носки явно с чужой ноги. Поборов сиюминутное желание взглянуть на то, что осталось на девушке под одеялом, он выскользнул в коридор и поспешил на кухню. Дрянное шмотье отправилось в печь. Поглубже в угли затолкав все тряпки, Анхель вытер испачканные в саже руки и поторопился скрыться до того, как сонные кухарки войдут, чтобы поставить на плиту чайник и замесить тесто.
После проникновенного ночного разговора с Кардиналом, пропащий дух его воспрял, и юноша ощутил себя рожденным для чего-то великого. Он не желал больше быть мучеником своей совести. Все, что он делал, привело его сюда, чтобы именно он стал правой рукой величайшего гения ночи. Мысли Анхеля неслись с невероятной скоростью, а сердце стучало как проклятое, разгоняя по нейронным связям частицы вампирской крови, дававшие ему божественную неуязвимость.
Анхель больше не мог терять время и топтаться на месте, ожидая, когда судьба преподнесет ему удобный случай. Он был готов действовать и получить все, чего пожелает прямо сейчас.