Пополнение прибыло, догадался Анхель. На хвосту у вертушки был флаг Эфиопии и маркировка символами аэропорта Аддис-Абеба. На борту с большой долей вероятности могли находиться ещё до тридцати вампиров и сам тимарх Хетт, а встречаться с ним, чтобы ответить за убийство его подданного, было опасно для жизни.
Если так пойдет и дальше, подумал Анхель, то Бранденбург ждут голодные времена. Он на минуту даже порадовался за то, что Саше удалось сбежать. Хотя его мучало странное нехорошее чувство тревоги за нее, и, стараясь не подавать виду, он взобрался на коня и потрусил в сторону стены с задумчивым лицом.
— Эй, серьезный парень. — Из под руки услышал он, уже покидая территорию противника, ощущая взгляды сверлившие его спину. — Постой.
Тот красивый, что без слов понимал владыку Хайтауэра, догнал его, не запыхавшись.
— Чего тебе? — Буркнул Анхель, забыв о правилах приличия, чтобы поскорее отделаться от неожиданного поклонника.
— Там за стеной. Есть кто-то похожий на Кардинала? Как брат? — Спросил он, поравнявшись с лошадью, глядя на Анхеля снизу вверх. — Мальчишка-вампир?
— Нет. Кардинал единственный мальчик-вампир, которого я видел. — Ответил Анхель, хмурясь. Не оглянувшись на отставшего спутника, он подстегнул коня и галопом понесся к воротам, погруженный в мрачные думы.
Издали особняк грел теплым светом. Он жил своей размеренной жизнью, ни о чем не подозревая.
К счастью, патрон, уже принявший рабочий вид после дневного сна, оказался доволен пересказанным ему разговором. Он похвалил Анхеля, предложил разделить ужин и даже поинтересовался его планами на вечер.
Кардинала будто вовсе не волновали угрозы противника, обещавшего ему мучительную голодную смерть или быструю от своей руки. Анхелю оставалось лишь постараться унять свое беспокойство, причины которому, казалось, были исчерпаны. Испив бокал древней крови и сославшись на желание заняться поисками новой подруги, он откланялся и оставил Кардинала в хорошем расположении духа над книгой об азбуке Морзе и военной разведке прошлого века.
Вернувшись в комнату, слегка шатаясь от наркотического послевкусия, он упал в кресло и, сунув руки в карманы, неожиданно нащупал там флакон. Облепиховое масло. Анхель уставился на баночку, источавшую резкий аромат, возбуждавший его мозг и тело. Он просидел так какое-то время, прежде чем осознал, что в комнате уже не один.
— Господин Анхель, меня прислали вам помочь. Вы хотите, чтобы я набрала вам ванну или помогла раздеться? — Анхель не смотрел ей в глаза, его взгляд сразу упал на покачивающиеся бедра под тонкой муслиновой тряпкой с кружевами. Точеная талия и высокая грудь, источавшая ароматы парфюма, казались ему фестивалем чревоугодия во время войны.
— Ты кто? — Спросил он, собрав мысли в членораздельную речь, поднимая глаза на ее лицо.
— Для вас я Ира. — Сказала она кокетливо улыбаясь, включая воду. — Я помогу вам снять ботинки.
Она опустилась перед Анхелем на колени, наклоняясь к нему всем корпусом, чтобы продемонстрировать всю глубину своей преданности. Взялась за его правую ногу и принялась расшнуровывать обувь.
— Подожди. — Остановил он ее, движением руки. — Ляг на кровать лицом.
Зрачки Анхеля словно рентгеном просвечивали ее платье. Девушка в замешательстве повиновалась, догадываясь, что последует за этой просьбой. Она без слов задрала юбку и выставила свой гладкий зад без белья в сладкой позе, прогнув спину.
— Хорошо. — Сказал Анхель, глядя сквозь нее. — Вот так.
Он встал позади нее и, раскрутив флакон, вылил ей на ягодицы весь пузырек масла. Ира застыла с широко раскрытыми глазами, глядя в изголовье, боясь сказать хоть слово, а он размашистыми движениями растер масло по ее заднице и вдохнул запах полной грудью.
Влепив ей смачную пощечину по ягодице, от которой она вскрикнула как ужаленная, он бросил пустой флакон в угол, разбив вдребезги, и прорычал ей:
— Пошла вон.
Он уже не видел как девица, подбирая юбки, с квадратными глазами сбежала, хлопнув дверью. Стены плясали вокруг него, а потолок становился ближе, да так что он мог рассмотреть каждую неровность текстуры на нем. Анхель выключил свет и бросился к крану, который продолжал наполнять ванну. Умылся. Но инфернальное видение никуда не делось. В темноте он видел как днем и слышал как голодный зверь. Биение сердец.
Теплокровные. Он слышал их под землей. Как люди копошатся в спальнях и залах, согреваясь телами. Как бешено бьются сердечки пернатых за флигелем, откуда кухарка каждый день несет к разделочной доске куриные тушки. Как стучат сердца канареек в клетке и пахнет пометом их покрытая опилками подстилка. Как рожает щенят измученная сука в окружении своей стаи на псарне. И стоит над сворой уставший старик. Словно астральная проекция сознания он путешествовал по местам, которые видел в поместье и за его пределами, но тело его так и повисло на бортике ванны. Его стошнило, и руки начали дрожать от напряжения, которое он испытывал, пытаясь вернуть контроль над своим телом. Ноги онемели от сильного напора крови, а в мошонке ощущалась тяжесть полусотенной гири. Он глотнул воды из-под крана, но жажда оказалась невыносимой. Его рот горел, а кожа покрывалась холодными каплями пота. Древняя кровь отравляла его, подчиняя инстинктам чрева и размножения. Вся жидкость в его теле собиралась внизу живота, покидая мозг.
Поднявшись на ноги с жуткой тахикардией, нетвердой походкой он отправился на давно опустевшую кухню, а через служебный вход на улицу в поисках напитка, утоляющего его сумасшедшую жажду.
* * *
Выбрав направление наугад, Саша кралась через лес, огибая освещенный кострами и электролампами лагерь. Она еще сравнительно недалеко отошла от стены, хотя давно остались позади врата в Бранденбург, когда стало заметно холодать.
Ночь в лесу наступала резко. Небо еще было освещено где-то за спиной заходящим солнцем, а внизу под густыми еловыми ветвями уже простирался чернильного цвета сумрак, искажающий предметы и расстояния до них.
Очень скоро Саша перестала поднимать несносную юбку, чтобы хоть как-то закрыть свои голые ноги, покрытые мокрой листвой и грязью.
Влажная кожа промерзала еще быстрее, но Александра не могла двигаться быстрее, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.
Часовых по периметру вампирского лагеря, она старательно огибала за сотни метров, надеясь, что ее хромающее испуганное сердцебиение будет принято за кролика или косулю.
Когда огни и палатки остались слева, а почва под ногами стала рыхлой и ухабистой, замедляя ее путь, она решила сделать остановку. Неимоверно хотелось в туалет после шести чашек чая, выпитых во время ожидания с Милой.
Эта женщина была добра к ней без причины, но даже ей Саша не смогла признаться, что собирается совершить побег. Она и сама до сих пор не могла поверить, что ей удалось выбраться из резервации, и теперь она отправляется домой.
Найдя по пути довольно глубокую ямку среди мягкой лесной почвы, покрытой мшистым черным в ночи ковром, она подобрала юбку, спустила белье и присела, озираясь по сторонам. Горячая струя с журчанием падала на землю в лесной тишине. Где-то вдали слышались случайные выкрики гуляющих от безделья вояк.
Неожиданно ее нога стала проваливаться сквозь пружинящий дерн, и, второпях надевая белье, она стала терять равновесие, когда из-под ног у нее прямо из земли показалась чья-то здоровенная волосатая рука.
Огромный мужик, покрытый землей, протирая лицо и отплевываясь выскочил из-под накрытой подушкой мха неглубокой могилы, прямо на оторопевшую от первобытного ужаса Сашу.
— Давно на меня девки не ссали. — Раздался грудной хрипящий бас, и мужик наклонился чтобы рассмотреть белую от страха девицу. Саша попятилась и сдавленно вскрикнув бросилась в гущу леса, не оглядываясь. Через несколько шагов она споткнулась и под ногами увидела еще одно прикрытое мхом тело, которое “ойкнуло” и согнулось со словами: “Уже выступаем?”