Посматривая на наручные часы, неравнодушный Хетт предложил мальчику подняться и дал воды, а Жан, неловко прервав Анхеля, вновь заговорил с ним, вкрадчиво придвинувшись ближе.
— Что-то не похоже, что у Энгуса было два миллиона баксов, он же все растерял после того как лишился должности владыки, а война унесла остатки Комитета, и он остался ни с чем.
— Он не говорил баксы. Он сказал два миллиона лир. — Ответил Анхель, поднимая Сашу на руки, она все еще была слишком слаба, чтобы прийти в себя.
— Что именно он сказал тебе о турецких лирах? — Насторожился Жан.
— Предложил начать новую жизнь, сказал что должен мне эти деньги. Но мне они не нужны. Я нашел её.
— Он сказал найти девушку, или “найти её”? Ты болван, Жан. Где он мог ее спрятать?! — Жан вскочил на ноги. И, обращаясь к хмурому Анхелю, в нетерпении спросил. — Если бы ты был Кардиналом, где бы ты спрятал женщину?!
Анхель покачал головой, не понимая к чему тот клонит.
— Женщин он закапывал в Ивовой роще, в деревянных ящиках. Ищи, там, кажется, еще не всех успели откопать.
— Нет, он бы отделил ее от остальных. Он бы особым образом отметил это место. Посадил туда собаку на цепь, чтобы никто не подходил… — Жан нервно мерил шагами комнату.
— Собаки были. В доме на обрыве, но он стоит в лесу, там много деревьев, они все старые, им по сотне лет. — Внезапно Анхеля осенило. — Но он посадил на цепь собственного брата! Тот в подземелье, прикован цепями в коридоре, и бросается на всякого, кто появляется в его досягаемости.
— Вот оно! Как туда пройти! Покажи мне! — Жан бросился к двери, распахнув его, и напугав Хетта и мальчика, беседовавших у выхода. — Хетт, у нас мало времени, нужно успеть в подземелье и спасти еще двоих до того как тебя хватятся в строю!
В недоумении владыка двинулся за ним, и Анхель вместе с Сашей и растерянным Лёней направились туда, куда вела боковая лестница. Свежая кирпичная кладка закрывала вход.
— Есть другой вход, но до него идти минут десять. — Сказал Анхель, опуская Сашу на пол. Она с трудом пыталась что-то шептать, ловя полуоткрытыми глазами лицо юноши.
Выдрав из перил длинную балясину, Анхель поддел несколько кирпичей и не застывший еще намертво цемент с трудом стал поддаваться. Разобрав приличную дыру, чтобы в нее мог протиснуться человек, Анхель вернулся за Сашей и спрыгнул вниз. Его примеру последовали и остальные, и только Лёня остался рассматривать дом. В желудке у него было пусто, и в поисках еды, он шел по запаху на кухню, залитую кровью из разбитого носа Гектора.
Анхель тем временем показывал дорогу, поторапливающему его Жану и не отстававшему африканскому владыке. Своды пещеры были темными, и ни одного источника света. Они не догадались взять фонарь, но вампирам был не нужен свет.
Когда смутно, по памяти он вывел их в нужный коридор, мальчишка в цепях уже ждал их.
— Я говорил, что вы вернетесь. — Немного не в себе проговорил Аргий. — Вы принесли еду?
— Ты похож на бомжа. — Скривился Жан, критически осматривая бывшего господина. — Мы снимем эти цепи, если скажешь, где он ее похоронил?
— А ты ничуть не изменился, Жан. В конце коридора. Но я давно ее не слышал. Ручей не достигает той глубины. — Аргий подставил слабые руки, насквозь пробитые металлическими кандалами, и Хетт, напрягшись буграми мышц, разогнул смыкающие их кольца. А затем снял и ошейник.
Прижав к себе Сашу, Анхель отступил к началу коридора, не решаясь подходить ближе к голодному вампиру, лишившемуся своих цепей. Но тот пронесся мимо, уже забыв об их существовании. Он уже много лет мечтал только о том, чтобы принять ванну и прекрасно помнил, где в его доме она находится.
Когда Хетт и Жан исчезли в темноте коридора, Анхель прижал к себе Сашу и направился к выходу. Там наверху еще оставалась их комната. В коридоре постепенно светлело, часы неумолимо приближали новый день.
— Оставь меня. — Прошептала Саша, и слеза скатилась по ее щеке.
— Прости, но не могу. — Анхель боялся этого разговора. — Я думал, что смогу, когда ты бросила меня…
— Я бросила тебя?! Это я застала в твоей комнате Иру, когда вернулась с завтрака. — Саша закрыла непослушными ладонями лицо, горло нещщадно болело не давая проглотить застрявший комок из слез. Перепачканные в земле руки марали лицо, размазывая влагу по щекам, но ей было все равно.
— Эта вредная баба в отместку измазала птичьим дерьмом нашу кровать… я пальцем ее не тронул. Клянусь. Меня даже не было в комнате.
— Не важно, Анхель. Ты должен уходить. Сейчас! — Александра протянула руку и коснулась кончиком пальцев щетины на его подбородке. — Они убьют тебя. Один из владык, тот что в доспехе с воротником, хочет судить тебя, и, скорее всего казнит. Пожалуйста, убегай, спасай свою жизнь! Пока не поздно.
Анхель замедлился и, застыв посреди коридора, подсмотрел ей в глаза.
— Я не оставлю тебя. — Он покачал головой, но она не дала ему договорить. — Можем уйти вместе, доберемся до Красной горы вдвоем.
— Мы оба знаем, что я не могу бежать с твоей скоростью. А со мной на горбу, ты не уйдешь далеко. Ты многое сделал для меня, больше чем кто бы то ни было. У меня никогда не было такого человека в жизни, и я рада, что мы встретились, пусть это и был самый большой кошмар в моей жизни. Но теперь пришло время разойтись.
Она отстранилась и прижалась к стене, еле держась на ногах.
— Уходи, Анхель, я не шучу. Уходи, пока они не вернулись.
— Мы встретимся снова? — Анхель протянул руку и в последний раз намотал на палец прядь ее лучистых волос. За окном уже забрезжил рассвет, и с минуты на минуту двум вампирам в подвале нужно было возвращаться, если они хотели успеть за стену до восхода солнца.
— Нет, не думаю. Прости. — Саша закрыла глаза, чтобы не сказать чего-то еще и не задержать его дольше, хотя десятки фраз крутились на языке, готовые остановить его.
Их лица соединились, и Анхель сорвал с её губ тающий поцелуй, который расстворился в воздухе вместе с ним, оставив девушку одну в коридоре особняка, глядеть ему вслед.
Последней жертвой Кардинала, которую Жан и Хетт вынесли из катакомб была Марина Хелльстен. Ее тело семнадцать лет пролежало в саркофаге в туннеле, к которому был прикован Аргий. Из рассказа освобожденного узника катакомб, они узнали, что Кардинал вскоре после родов обнаружил следы Хелльстенов и ребенка в Ливане, где Марину укрывали в доме потомков семьи Мэхмета. Обманом выманив вампира из дома, Энгус попытался схватить их. Спасаясь от неожиданно нагрянувших на закате похитителей, Марина повторила подвиг, которым когда-то Жан спас ей жизнь. Она обняла дочерей Хуссейна и своего сына и прыгнула с ними из окна второго этажа, пока убийцы расправлялись с матерью девочек.
Вложив двух младенцев, Анхеля и Самину, в руки четырехлетней Алимы, Марина Хелльстен отправила ее бежать в аптеку к отцу, чтобы тот скрыл детей, а сама осталась лежать на асфальте, ожидая смерти от потери крови.
К тому моменту, как ее доставили к Кардиналу, хитростью и лаской проникнувшему в Бранденбург к брату, кровь с усиленным вирусом вампиризма, которую она все это время носила в себе, обратила ее. И, узнав о том, что женщина больше не фертильна и даже больше того, не человек, Кардинал рассвирепел и заживо похоронил ее в подземелье.
А Жан и Мэхмет, не найдя ее тела, сбившись с пути в поисках, спустя год заключили пари о том, кто первым узнает ее судьбу, получит все деньги обоих. В день смерти Мэхмета эта сумма перевалила за два миллиона турецких лир.
Эпилог
— Дядя Руди, так куда же делся Анхель? — Спросил Лёня, когда Дантес окончил свой рассказ об Олафе и Марине Хелльстен.
Мальчик заметно подрос и был полон сил. Диета пошла ему на пользу, восстановив неразвитые нейронные связи в мозгу, вызванные вынужденным голоданием и человеческой пищей. С тех пор как он ежедневно принимал гемодобавки он перестал заикаться, пропала светобоязнь и панические атаки на солнце.