Ларец был вынут из ниши. Завёрнутый в рогожу, он насквозь пропитался вековой пылью, монахи долго чистили его утиными крыльями, щётками и тряпками. Аббат вскрыл печать, служка откинул крышку. Пахнуло затхлым воздухом, ладаном. Джессика, вдохнув поглубже, уловила едва-слышный аромат фиалок. Внутри, под сгнившим шёлковым покрывалом лежала стопка исписанных бумаг, кожаный мешок, письменный набор, состоящий из чернильницы, перьев и похожей на солонку песочницы. Отдельно, в мешке из овечьей шерсти, покоилась какая-то рукопись. Когда монахи извлекли на свет золотисто-зелёную Magna Venari, Джессика не сдержалась и рванула вперёд. Словно жаждущий, завидевший кувшин с водой, она едва не вырвала книжку из рук отца Корнелия. Лишь получив ларец в руки, Джессика немного успокоилась.
— Благодарю, святой отец. Как мы и договаривались, все материалы будут возвращены в целости и сохранности. Теперь мой черёд.
Они вышли из монастыря. Джессика раскрыла багажник арендованного кадиллака. Внутри находился внушительных размеров футляр из каталокса[2]. Щёлкнув замочком, она откинула крышку футляра. Там, на синем бархате, лежал замусоленный тёмно-красный том размером с ноутбук. Служка утащил футляр в библиотеку. Отец Корнелий, нацепив крохотные очки, принялся пристально, но в то же время осторожно изучать книгу.
— Вы не наденете архивных перчаток, святой отец?
Аббат Корнелий внимательно посмотрел на Джессику.
— Дочь моя. У меня тут четыре тысячи рукописей, редких книг и исторических документов. Архивные перчатки предохраняют артефакты от жира, загрязнений, грибков и плесени. Я сорок лет работаю с древностями. И сделал важный вывод. От перчаток больше вреда, чем пользы. Пальцы человека очень чувствительны. Достаточно тщательно вымыть руки и обработать их нейтральным дезинфицирующим раствором. Чувствуя книгу, ты никогда не повредишь ветхие листы. Если хотите поработать с Magna Venari прямо сейчас, моя библиотека к вашим услугам, перчатки у нас тоже имеются.
— Увы, нам пора, святой отец. Спасибо за оказанное гостеприимство.
— Храни вас господь.
[1] innocenter condemnatum (лат.) — невинно-осужденный
[2] Каталокс — ценная и редкая древесина дерева вида Swartzia cubensis
Глава 43
Джессика и Фелпс прибыли в Мидоу-Гарден около девяти вечера. Дождь, начавшийся несколько часов назад, перешёл в мокрый снег, а потом они и вовсе попали в такую метель, что ехать дальше стало просто невозможно. «Дворники» еле справлялись с крупными липкими хлопьями. Джессика сбавила скорость, видимость была почти нулевая. Они долго ехали молча. Пару раз огибали опасные участки, на которых уже случились аварии. Полиция и дорожные службы подсвечивали их красными фейерверками. Задолго до выезда на трассу, ведущую в Спенсервиль, они вынуждены были остановиться, поскольку дорога была плотно забита машинами всех цветов и размеров. Полицейские останавливались у каждой машины, беседуя с водителями. Многие разворачивали свои машины и, пересекая двойную сплошную, возвращались в город. Молодой коп постучался фонарём в стекло. Джессика опустила окно, несколько снежинок ворвались в салон вместе с колючим ледяным ветром.
— Куда направляетесь, мэм?
— Мы едем в Спенсервиль.
— Мэм, дорога на Спенсервиль завалена. Цистерна с удобрениями перевернулась почти посередине трассы, пробка в оба конца. Наши люди разворачивают машины и отправляют назад. У нас приказ — никого не пропускать. Рекомендую вернуться в город. Вы нашли место, где будете ночевать?
Джессика долго спорила с полицейским, а Фелпс даже показал жетон. Но блюститель порядка стоял на своём. В конце концов, позвонив кому-то он ответил:
— Хорошо, агента мы пропустим, а вам придётся вернуться в город.
Джессика посмотрела на Фелпса, чертыхнувшись, он сел в машину. Подошёл полицейский сержант в меховой шапке. Стараясь переговорить вьюгу, просунул голову в окно кадиллака и прокричал Джессике прямо в ухо:
— Мэм, трассу очистят лишь завтра к обеду. Дорога на Спенсервиль — сплошная пробка. Люди бросают машины и на попутках возвращаются в Мидоу-Гарден. Ночью ожидается аномально холодная температура. Я приказал собрать всех бомжей и доставить в участок, так хоть не перемрут, ночуя на улице.
Фелпс и Джессика переглянулись. Сержант, словно читая их мысли, продолжил:
— Аэропорт закрыт — нелётная погода. Вокзал не работает, заносы на путях.
Джессика, подняв окно, посмотрела на своего спутника.
— Фелпс, что нам делать?
Он ухмыльнулся, — Будем искать гостиницу.
Снег валил всё сильнее. Джессика нервничала.
— Не волнуйся. На крайний случай заночуем в каталажке с бомжами.
Но Джессику шутка Фелпса не развеселила. Поволноваться всё же пришлось. Места нашлись лишь в третьем по счёту мотеле. Им с трудом выдали один номер на двоих. Вредная старушенция за стойкой злобно посмотрев на Джессику, протрещала свирепой скороговоркой:
— Мест нет и не предвидится. У меня ещё восемнадцать человек на «брони».
— Мы можем здесь хотя бы перекусить?
— Здесь нет. Закусочная за углом.
Снег валил всё сильнее, машины превратились в диковинных снежных чудищ. Закусочная уже закрывалась, они взяли с собой еды, в соседнем магазине купили бутылку джина. Метель засыпала их с ног до головы, а Джессика ещё и умудрилась провалиться ногой в канаву. Теперь она, словно утопленница, оставляла за собой мокрые следы. Старушенция долго и сурово смотрела на них, многозначительно бросая беспощадные взгляды на левый сапог Джессики. Наконец, она швырнула им ключ с тяжёлым, деревянным брелоком, напоминавшим грушу. Чёртова парочка, припёрлись на ночь глядя, загадили ковёр, теперь будут охать и стонать до утра, кувыркаясь на новом матрасе. А парочка, войдя в холодный номер — никак не могла сообразить, что делать с промокшей обувью Джессики и одной кроватью на двоих.
— Я могу спать на полу или в машине.
— Боже Кайл, что за глупости? На холодном ламинате? Ты умрёшь от воспаления лёгких.
— Ну хорошо, иди в душ, я сейчас тут разберусь.
Пока Джессика мылась, Фелпс сходил на ресепшн. Старушенции на месте не оказалось, свет был потушен, а входная дверь накрепко заперта. Он звонил в маленький колокольчик на столе, кричал, но никто его так и не услышал. В ледяном коридоре Фелпса начало знобить. Вернувшись в номер, он застал Джессику в полотенце, накрывшуюся одеялом.
— Предлагаю перекусить. Не возражаешь, если я пока уберу это?
Он спустил стоявший на столе ларец с Magna Venari на пол и принялся раскладывать закуски.
— Я проверила — у них тут отопление едва работает. Я звонила консьержке, но никто не ответил.
— Её нет на месте. Прошу к столу.
Джессика отказалась вылезать из под тёплого одеяла. Фелпс передал ей сэндвич и хрустящую курицу. Сам же, перекусив за столом, направился в ванную. Джессика утащила оба полотенца, поэтому приняв душ, ему пришлось нацепить влажную от стаявшего снега одежду. В таком виде Фелпс вышел из ванной. Стало жутко холодно.
— Ой, прости, Кайл. Я утащила твоё полотенце.
— Уже не важно. Давай выпьем джина и посмотрим телевизор. Больше тут делать нечего.
Он уже собирался завалиться в верхней одежде в кровать, но Джессика запротестовала.
— Нет, нет, нет! Даже и не думай. У нас одна постель на двоих. Раздевайся, я не смотрю.
Когда вещи были развешаны на колченогом стуле, Фелпс, поставив бутылку на тумбочку, юркнул под одеяло. Он налил по полному бокалу джина, едва смешав со спрайтом. Было горьковато, но в таком холоде алкоголь не повредит. Согревшись оба повеселели. Смотрели новости, потом какой-то скучный фильм, потом ещё один — весёлый.
Около часу ночи отопление включилось на полную мощь и стало сразу нестерпимо жарко. Джессика уже спала, а Фелпс копался в смартфоне. Телевизор освещал кровать голубым неровным светом. Джессика от жары разметала одеяло, сползшее полотенце обнажило ягодицы. Чёрт возьми, где её нижнее бельё? Фелпс попытался прикрыть её одеялом, но Джессика заворочалась, перевернувшись на спину. Фелпс даже вздрогнул от такой откровенности. Сердце бешено заколотилось. А что, если Джессика сейчас проснётся? Он аккуратно выключил телевизор. Фелпса трясло. Захотелось выпить ещё джина. Вот так ситуация. Теперь не уснуть. Фелпс лежал в полной темноте, слушал ровное дыхание Джессики и размышлял. А почему бы и нет? Он теперь свободен. Она — не замужем. Фелпс замечал, как Джессика смотрит на него, как радуется его комплиментам. Осторожно протянул руку влево. Пальцы нащупали горячую кожу её бедра. Аккуратно, чтобы не разбудить начал гладить атласную кожу, поднимаясь всё выше. Джессика спала. А вдруг не спит? Может быть она сама боится показать ему, что чувствует его руки? Смелее. Он заигрался и сам не заметил как пальцы спустились туда, где навсегда теряется грань с понятиями «можно», «случайно», «допустимо». Сильная дрожь пронзила тело Фелпса. Лаская Джессику, он больше всего на свете не хотел, чтобы она сейчас проснулась. Но с другой стороны — если она не спит, это ещё лучше. Тем самым она даёт ему понять…