Выбрать главу

Друзья называли её Стэйси. Она весело щебетала с ними, шутила, говорила банальные вещи. А он сидел и слушал. Пил, но не пьянел. Когда пришла пора расходиться, оказалось, что её бойфренд давно уехал, оставив Стэйси одну. Фелпс, набравшись смелости, вызвался проводить до дома. Стэйси жила в паре кварталов от брата, дорога заняла не больше десяти минут. Они молча шли по тёмным улицам. Её дом находился напротив небольшого скверика. Фелпс знал этот скверик, не раз проезжал мимо. Возле подъезда Стэйси поблагодарила его, чмокнув в щёку и скрылась за железной дверью. Фелпс не стал брать такси. Хотелось бежать, петь, радоваться каждому светофору.

Почти год Фелпс тосковал по ней, гулял в скверике, пиная осеннюю листву. Часто вспоминал невинный поцелуй и чувствовал жар на щеке. Минута в юности, несколько часов на свадьбе и нежные воспоминания на всю жизнь. Стэйси вряд ли знала о бурном клубке эмоций в душе семнадцатилетнего парня. Фелпс так и не спросил у брата телефон. Почему? Он и сам не знал.

***

Резко стемнело. Метель разбушевалась не на шутку, незнакомка вжалась в стекло остановки, пытаясь скрыться от лютого снега. Фелпс подъехал как можно ближе.

— Садитесь, подвезу.

Девушка хмуро смотрела на водителя и не торопилась подходить к машине. Фелпс вышел сам.

— Ой, это же вы. А я всё время думала о том, что совсем не отблагодарила моего спасителя.

Он поморщился.

— Ничего я вас не спасал.

Девушка долго упиралась и говорила, что если сильно замёрзнет, то переждёт метель в магазине. Фелпсу чуть ли не силой пришлось тащить её в машину. Поставив пакет на пол между ног, девушка немедленно приблизила руки к тёплым струям, дующим из печки.

— Меня зовут Элис. Спасибо. Извините ещё раз, что доставила вам столько хлопот.

Фелпс назвал своё имя. Он украдкой смотрел на Элис. Тонкая, почти прозрачная кожа, яркие каре-зелёные глаза. Волосы пожаром выбивались из-под шапочки. Редкая красота. Он видел похожих девушек в пабах на день Святого Патрика. Красавицы со стройными ногами, которые лихо отплясывали свои народные танцы. Элис, увидев, что Фелпс пялится на её ноги, попыталась сдвинуть их, но увесистый пакет помешал это сделать. Фелпс старался не гнать машину. Во-первых гололёд. А во-вторых — он мечтал, чтобы впереди была пробка. Позвонила Джессика.

— Алло, привет. Извини. Срочно вынужден уехать по делам. Потом расскажу. Да, всё отлично. Я буду через час.

Элис посмотрела на Фелпса.

— Жена? Извините пожалуйста.

— Элис, я тебя прошу. Без церемоний. Она бы сделала то же самое для человека, попавшего в беду.

Фелпс не знал, правда ли это. Он сомневался, что Джессика бы так поступила. Да и сам Фелпс вряд ли бы стал тащиться в такую даль ради другой. Он решил перевести тему.

— А кто сейчас с отцом? Мать?

— Мама бросила нас. Она переехала со старшим братом в Дублин, к многочисленной родне. Папа простил её. А я всё не могу отпустить это предательство.

— Давно это случилось?

— Пять лет назад. Я была совсем девчонкой.

Элис рассказала, как её жизнерадостный папа однажды пришёл домой чернее тучи. Ничего не сказав, заперся с матерью в комнате. Мать проплакала всю ночь. Несколько месяцев никто ничего не говорил, но беда чёрным облаком поселилась в доме. Горы лекарств, случайные звонки, бледность отца, его стоны по ночам. Он старался шутить, покупал подарки на Рождество и дни рождения. Однажды Элис услышала, как возмущается мать.

— Фрэд, зачем ты даришь такие дорогие вещи? Эти деньги мы припасли на лекарства.

— Джина, это может быть последнее Рождество, когда я могу им что-то подарить. Я и для тебя подарок приготовил, ещё поживём.

Элис всё понимала, но не хотела признавать страшную правду. А потом, когда отец слёг, всё раскрылось само собой. Словно и не было этой молчаливой тайны. Ещё несколько месяцев он ходил с палочкой, но прогулки становились реже, а врачи лишь удивлялись, почему он ещё жив.

Элис расплакалась, не стесняясь Фелпса.

— Он настоящий герой, понимаете. Папа шутит, мы смотрим фильмы, делимся новостями. Отец выдумывает сотни различных историй и постоянно твердит, что ему совсем не больно.

Фелпс протянул ей салфетки. Элис продолжила рассказ.

— Через полтора года такой жизни мать и брат уехали в Ирландию, чтобы остаться там навсегда. Первое время мать звонила, говорила что делает это ради нас, ради брата, который поступил в престижный колледж. Упоминала про каких-то родственников, которым надо помогать. Я кричала, призывала к совести, называла предательницей. Отец, невольно подслушавший один из таких разговоров, кое-как доковыляв до меня, выхватил трубку и свистящим шёпотом промолвил:

— Не надо. Она твоя мать. Всего лишь человек. Что бы мы делали на её месте?

Элис предлагала отцу начать новые отношения. Как бы там ни было, на свете много людей с подобными проблемами. Но он отказывался.

— Я не хочу никому портить жизнь, детка. Сколько мне ещё осталось? Ну не плачь, мы уже всё обсудили.

Каждый день она хотела посвятить отцу. Бросила учёбу. Они беседовали часами. Элис читала вслух его любимые книги, отец слушал, иногда засыпая на самом интересном.

— Прости, дочка. Что-то уж больно скучный момент попался. Я не выдержал и слегка вздремнул. Ты ведь не обижаешься?

Элис никогда не обижалась, она сбегала в ванную, чтобы не расплакаться у него на глазах. Отец лгал. Болезнь прогрессировала, обезболивающие почти не помогали. Они лишь изредка погружали его во внезапный, мимолётный сон.

Фелпс не знал, что ему делать. Снова звонила Джессика, он отключил телефон. В горле стоял ком. Оправдываться при этой несчастной девушке не хотелось.

Элис достала бутылку пива.

— Оно действительно такое вкусное?

— Не знаю. Я не любитель тёмных сортов.

— Давным-давно, кажется, это было в прошлой жизни отец зашёл с друзьями в паб. Они заказали пива, собираясь смотреть футбол. Папе по ошибке принесли тёмного. Официантка смотрела на него с такой робостью, что он лишь улыбнулся и предложил оставить кружку. Первый же глоток заставил его навсегда полюбить портеры. Пиво — бархатное, нежное, сладкое. Он смаковал густой ароматный напиток, но растянуть надолго удовольствие не получилось. Не сдержавшись, папа жадно выпил его огромными глотками до последней капли. С тех пор он никогда не сомневался в своём выборе. Однажды в Спенсервиле папа наткнулся на этот магазинчик и скупил весь запас. Я поклялась, что подарю ему на день рождения целый ящик, чего бы мне не стоило.

— А разве при его болезни можно алкоголь?

Элис посмотрела на свою промокшую обувь и грустно ответила.

— Ему уже всё можно.

Они свернули на горный поворот, судя по всему машины тут были редкими гостями. Автомобиль Фелпса буксовал, но всё-таки въехал на крутой подъём.

— Как вы сюда добираетесь?

— Обычно — пешком. Раньше была машина, но мы её продали.

Элис попросила остановить возле небольшого домика. Серой змейкой к нему вилась тропинка, по которой бежала позёмка. Одинокий фонарь освещал её лишь посередине.

— Странно, почему тропинку не замело?

Элис печально посмотрела на Фелпса.

— Вам бы хотелось, чтобы замело? Идти итак опасно, я шлёпнулась два раза, пока добралась до трассы.

Фелпс выругал себя за бестактность. Элис вытащила тяжёлый пакет и сгибаясь под его тяжестью направилась к дому. Внезапно остановилась. Вернулась к Фелпсу и ласково поцеловала его в шею.

— Спасибо. Вы самый лучший человек в этом округе. Простите, что отняла ваше время.

На обратном пути, она поскользнулась, чуть не выронив свою громоздкую ношу.

— Чёрт побери, — выругался Фелпс и бросился к ней, — Давайте сюда ваш пакет.

Добравшись до крыльца, Элис открыла незапертую дверь. В нос ударил тёплый кислый запах, который бывает во всех домах, куда пришла беда и болезнь. Девушка сразу бросилась в дальнюю комнату. Фелпс остался на крыльце, прижимая пакет к груди. Снег валил всё сильнее. Фелпс, чтобы не замёрзнуть, решил пройтись. Заглянув за угол дома он увидел старенький коричневый минивэн. Под машиной лежал снег. Странно. Элис говорила, что они продали машину. Фелпс уже видел этот минивэн, но не мог вспомнить где.