«Плохие правила» – это когда чиновнику нет особого смысла создавать условия для бизнеса, который платит в бюджет налоги. Но в реальности все еще круче: он порой заинтересован задавить предпринимателя, который развился и без его помощи. Не удивляйтесь: поведение госслужащего в рамках системы опять-таки глубоко логично и предсказуемо.
Глава вторая
Почему капиталы бегут за границу
Карельский Сталинград
Столица Карелии Петрозаводск ни на что не претендует и, кажется, хочет, чтобы ее просто оставили в покое. Здесь не увидишь колоссальных размеров оперного театра или 20-метрового царя Петра, которыми областные центры демонстрируют свои амбиции принимать универсиады, международные выставки и быть главными распределителями федеральных дотаций на регион. Вокруг Петрозаводска – покрытая лесами и быстрыми речками приграничная республика, где добывается половина таблицы Менделеева, но нет крупных запасов нефти и газа. А значит, и интерес Москвы к Карелии не слишком велик.
Главная улица Ленина сползает от железнодорожного вокзала к Онежскому озеру, где покой и простор, а по набережной с современными скульптурами бродят туристы в ожидании «метеора» в Кижи. За исключением пары 15-этажных отелей, в городе нет ни одного небоскреба, а улицы расходятся правильными квадратами среди послевоенной застройки. От карельского деревянного зодчества мало что уцелело: в войну Петрозаводск и сдавали финнам, и возвращали с упорными боями. В сухом остатке получается чистый губернский город без суеты, мертвых пробок и «мерседесов» с открытым верхом, где приезжему трудно занять себя дольше двух дней, если он не рыбак, алкоголик или журналист.
Как репортер я приезжал в Петрозаводск раз десять и более интересного города на Северо-Западе не знаю. Все 2000-е здесь бурлила захватывающая политическая жизнь. «Глава Карелии Сергей Катанандов встретился с детьми» – настраивает на благостный тон одна газета. «Go home в Карловы Вары» – другой рупор развивает популярный слух, будто у высших карельских чиновников есть гостиницы в чешских горах с их портретами на входе. Доходило до того, что глава республики распустил Петросовет (местный парламент), но граждане ответили в 2009 г. протестным голосованием против кандидата от «Единой России». Однако демократия, пусть и в выхолощенном виде не повлияла на экономику.
Чуть более ста лет назад Великое княжество Финляндское и Олонецкая губерния (в нее входила большая часть нынешней Республики Карелия) входили в одну империю. Нельзя сказать, что население губернии являлось сплошь финно-угорским: в Петрозаводском уезде на карел, вепсов и финнов приходилось треть населения, в Лодейнопольском – половина,
в Олонецком – три четверти. Но регион походил на Финляндию культурно и экономически, разрыва в уровне доходов в Петрозаводске и, например, Савонлинне не прослеживалось. Сегодня это два разных мира и не похоже, чтобы отставшие брали пример с передовых.
Карельские показатели по онкологии аж на 15 % превышают общероссийские. Однако известны случаи, когда пациенту с диагнозом, при котором каждый час на счету, назначали МРТ через полгода. Уполномоченный по правам человека в Карелии Александр Шарапов признал, что в 27 поселках люди не могут купить какие-либо лекарства[1]. А пациенты Сортавальской ЦРБ попросили помочь с ремонтом томографа президента Путина – больше, видать, некого.
Если бы вы карельским чиновникам доверили управлять больницей финской Савонлинны, они бы ее наверняка «оптимизировали». А что: народу в муниципалитете всего 35 тыс. человек, половина коек пустует. Зато здание в роскошном месте – на полуострове в городской черте, вокруг чистейшее озеро, за ним поросшие соснами горы. Но на поверку койки пусты, потому что люди не запускают болезни, а лечатся в той же больнице амбулаторно. Даже среди онкобольных 80 % не ложатся в стационар и ходят подчас на работу (финны не пишут в больничных диагноз). В итоге крошечное онкологическое отделение пропускает 150 больных в месяц.