Молоко и вода
Молоко и вода
Печенье
Печенье бывает разное. Вкусное и невкусное. С орехами и совсем. В нем может быть молоко, но молоко в него не всегда докладывают. Мама всегда удивлялась, когда я в магазине неизменно выбирал "картошку". - Как ты можешь это есть? - спрашивала меня мама. А чему тут удивляться? Вкусное. Ну, что готовят его из остатков других печений и пироженных, ведь не мешает? Пусть. Зато коричневочерненькое, забанонадкусываемое, совершенное. Как колобок.
Его по сусекам мели, по ларям выскребали, мешали друг другу, замешивали руками, в печь посадили, как баба ежика в печь сажала Марусеньку, румянили его, румянили, а он, чуть остыл и сбежал.
Сразу надо было съедать бабка с дедкой. Сразу. Вот как я это делаю. Раз. И нет полкартошки. И куда он сбежит?
Кофе
В ведре нагрели воду. Для купания.
Жили мы во дворце с земляными полами, где, под шкафом, уютненько устроился мой ежик, вырыл нору, благоустроил ее и зажил. Почему там? Потому что линолеума на место под шкафом не хватило. Зато там ежику было жить хорошо. Тепло. А сытость ему обеспечивала плошка кошачья.
Во дворце жил царь-кот. Мой. Огромный, пушистый, полосатый, вечно подранный и вечно леченный-перелеченный.
Как только я болеть начинал, приходил мой кот, ложился на грудь, и дышать становилось нечем. Болезнь задыхалась и отступала. А ежик был маленький.
Его принесли нам зимой, еще без иголок и мама его отогревала под мышкой. А потом он вырос, и у него появились иголки, а под мышка - осталась - нора норой, вот он туда и забирался. Было ему тепло и уютно и, от удовольствия, он растопыривал иголочки. По - дикобразьи, и фыркал как довольный ежик.
А еду, он всегда отбирал у кота. Бдительно наблюдал из - под шкафа, брал разбег, и пулей вылетал к плошке кошачьей, сворачиваясь по дороге в плотный игольчатый шар, чтобы стукнуть, "мечтательно" облизывающегося кота, по самому больному месту. Под хвост.
Естественно, что хор стоял коромыслом, а ежик подъедал со страшной скоростью все, что лежало в чашке. И так - каждый завтрак, обед и ужин.
А из своей чашки не ел, принципиально. И никто из нее не ел. И не трогал.
Да, я же про ведро. Мама готовила в закуточке, принесла чайник, чашки, и, выходя, попросила заварить кофе. Я спросил - на всех? На всех.
Где лежит баночка с кофе, я знал. Взял и заварил.
Каша
Каша - это вам не печенье, вкусное и невкусное. Каша - это всегда размазня на тарелочке. Иногда склизкая, иногда в комочках, иногда с молоком и маслом, иногда на воде и без масла, иногда пересоленная. Все тогда смеются, переспрашивают друг у друга кто в кого влюбился. А я ем кашу. Когда я ем, я глух и нем. И это - мучение, какое - то, потому что я не глухой и у меня так много вопросов на языке, а еще больше в голове. И они толкаются, лопаются и не дают есть кашу спокойно. И мне очень нравится Незнайка, который по столу бац и начинка из пирожка в разные стороны, и про кисель облачный тоже. Нравится. А еще про кашу У Носова есть. Как мама ушла, и ее дети варили кашу, а она не столько варилась, сколько вылезала из кастрюли, а они ее все откладывали и откладывали, пока все тарелки, плошки, чашки, кастрюльки и стаканы не закончились. Я хочу варить кашу, чтобы вы все ее ели. Я вам ее столько наварю, когда выросту, что вам на всю жизнь хватит. Честное слово.
Лапша пшеничная, улучшенная
ы знаешь, меня мама стала учить готовить после того, как я сварил свою первую "лапкашу".
Жили мы в землянке, как партизаны, только в более благоустроенном земляном жилье. У нас была настоящая печь и настоящий шкаф, и две больших никелированных кровати с шариками, шарики с которой, прекрасно откручивались, а закручивались из рук вон плохо, неохотно. Печь жарко топилась, но земляной пол, покрытый линолеумом, согревался, как небо над головой, одним горячим желанием.
Зато у меня жил еж, жил кот, жили рыбки. Но это так. Отвлекся.
Готовили на керосинке сначала, а потом уже и на газовой плите, к которой присоединяли большой красный баллон с поплавком. Когда ты маленький, чтобы встать к плите нужна еще и табуретка.
Это я запомнил навсегда.
Чтобы что-то сделать, нужно подготовиться. Нужно встать на табуретку, не расплескать воду из кастрюли, зажечь огонь. Добыть его из спички. Слабо чиркнешь - нет огня, громко чиркнешь, огонь сбегает после взрыва спичечной головы. Спичечная голова, если руки дрожат крошится. А еще и газ. Когда открываешь вентиль, то спичка, которую ты с таким трудом зажег, обязательно гаснет, как ее не прикрывай ладошкой. Нужно научиться зажигать огонь одной рукой, другой поворачивать вентиль и уверенно передавать огонь из потной руки в шипучую горелку. Тогда - горит.