В начале декабря Лед Зеппелин вылетела из Англии в Стокгольм. В Швеции музыка для 9-го альбома группы была записана в студии “Polar” — удобной, с «живым» звуком, где АББА добилась звука с эхом. За крепким пивком Цеппелины сделали альбом за три недели. Настроение на сейшенах было подавленным. Даже Ричард Коул был не в состоянии организовать дикую вечеринку или выход в свет. «Холодно и нудно», — говорит он о стокгольмских сейшенах. Как и большинство лучшей музыки Лед Зеппелин, новые мелодии были записаны в декабре. Что-то очень важное решалось в судьбе Лед Зеппелин в эти длинные зимние ночи.
С серьезным, рассудительным Джонсом процесс звукозаписи происходил быстро. Многие песни имели прерывистое и бурное звучание гитар и код, что явилось отражением тогдашнего вкуса Джимми. Некоторые из них, такие как тонкая очаровательная “In the Evening”, открывающая альбом, была взята из заготовок к фильму “Lucifer Rising”. “In the Evening” была просто великолепна, с бесконечно повторявшимся гитарным строем и конвульсивно стонавшим Робертом («мне больно»). Песня обладала поистине ужасным волшебством, поистине симфонической грандиозностью. Все в ней создавало ощущение музыки нового типа. Другие композиции также впечатляли. “Fool In The Rain” начиналась как чистый и стабильный Лед Зеппелин, но под влиянием Джона Пола Джонса постепенно трансформировалась и напоминала музыку бразильских уличных музыкантов — исполнителей самбо, но сильно осложненной свистом и криками. Сюрреалистические мотивы и раненое воображение текстов уводили в состояние задумчивой меланхолии, превалировавшей почти во всех песнях пластинки. Были вещи попроще и полегче. “South Bound Suarez”, написанная Джонсом и Плантом — простая, ритмичная мелодия, поверх которой Джимми наложил одно из своих типичных диссонансных соло. “Hot Dog” — веселая пародия на хейдаун, наполненная воспоминаниями Роберта о подруге из Техаса по имени Одри Гамильтон.
Две композиции казались музыкантам наиболее сильными. Эпизодичная “Carouselambra” с многократно повторявшимися темами и синтезированными джазовыми программами. Песня напоминала быструю, но неудачную езду на автомобиле. Тексты Роберта, глубоко внедренными в плоть композиции были почти бессвязны. Возникали четкие ассоциации со строгими и торжественными похоронами вождя северного народа. Очень чистой и ясной вышла “All My Love” — сложная песня печали и порождения себе подобных, смерти и возрождения. Сверкающая искусственным звучанием гитары и органным соло, “All My Love” стала надеждой Роберта на будущее, отказом от унылого настроения. Альбом заканчивался монументальной цеппелиновской блюзовой композицией “I’m Gonna Crawl”. После вступления, напоминавшего музыкальное описание природы Ральфа Вогэна Вильямса, следует синтезированная река оркестровки, поверх которой Пейдж наложил свое бескомпромиссное блюзовое соло. Создавалось впечатление, что на этом альбоме Джимми Пейдж стремился уйти от своих мыслей, повернувшись лицом к солнечному блюзу. Казалось, что соло плакало, жаловалось и взывало к раскаянию. По крайней мере, 3 других вещи были записаны в Стокгольме. Две из них — “Ozone Baby” и “Wearing and Tearing” выявляла Лед Зеппелин в новом обличье направления «новой волны». Песни были наполнены неукротимой энергией. Последняя по композиции и скачкообразной мелодии сильно смахивала на “Train Kept A-Rollin’”. A “Darlene” стала демонстрацией мастерства Бонзо и Джонса с хорошей фортепианной секцией, пародией на джаз и старые рок-н-ролльные клише. Запись альбома, получившего название “In Through The Out Door” завершилась за несколько дней до Рождества, а музыканты вылетели домой к семьям. Перед отъездом из Швеции, им позвонили и сообщили, что их прежний охранник — Джон Биндон находился в брикстонской тюрьме по обвинению в убийстве человека ножом в ночном клубе. (В конце концов, он был оправдан и освобожден.)