Скоро Бонзо покинул Snakes и вернулся в Way of Life поближе к Киддеминстеру. Позднее, вдвоем с Робертом они играли в Band of Joy до ее распада в 1968 году. Бонзо принял предложение Тима Роуза поехать в турне. Роберт обнаружил Боннэма в Оксфорде поздно вечером летом 1968 года. Они не виделись три месяца и барабанщик слушал рассказ запыхавшегося друга о Джимми и новой группе. Повествование завершилось словами: «Дружище, тебе необходимо играть в New Yardbirds”. Но Бонзо не отреагировал. Он зарабатывал 40 фунтов в неделю у Тима Роуза — больше, чем когда-либо в своей жизни и даже был отмечен музыкальной прессой во время последних концертов в Лондоне. Джон ответил: «Ну, мне и здесь хорошо». Роберт добавил, что они сумеют зарабатывать кучу денег с новой группой, но Бонзо все таки выразил неуверенность. По его мнению — у динозавра прошлого не бывает будущего.
Через некоторое время Джимми увидел Бонзо на концерте в клубе “Country” в северной части Лондона. Тогда Пейдж еще считал, что звучание группы должно напоминать Pentangle, акустический тон которой задавал гитарист Берт Джанш. Но услышав беспощадные атаки Бонзо, он понял, как должна выглядеть новая команда. Последовала лицемерная интенсивная компания по сманиванию и опутыванию Джона Боннэма (Грант знал, насколько Пейдж серьезно относится к Бонзо). Проблема заключалась в исключительной бедности Джона, который не мог даже оплатить телефонные переговоры. Роберт послал 8 телеграмм в любимую пивную Бонзо — «Трое в лодке» в Уолсолл. Затем, последовали 40 телеграмм от Питера Гранта. А Бонзо все не появлялся. Успех группы Тима Роуза принес и другие предложения, например от Джо Коккера и Криса Фарлоу. Предстоял трудный выбор. Фарлоу был великолепно устроен и имел альбом, продюсированный самим Миком Джаггером. В Лондоне росла уверенность, что Коккер — судорожный блюзмен из Шеффилда — может достичь больших высот. Позднее Бонзо заметил: «Не вопрос — у кого лучше перспективы. Главное, чья музыка окажется более верной. Когда мне впервые предложили работу, я подумал, что Yardbirds кончилась как группа, потому что в Англии их полностью забыли. Еще я подумал — у меня нет ничего, поэтому лучше иметь мало, чем еще меньше. Я знал, что Джимми хороший гитарист, а Роберт — хороший певец, так что если даже и не будет успеха, по крайней мере, останется удовольствие от игры в отличной группе … Итак, я решил, что они мне нравятся больше музыки Коккера или Фарлоу». Наконец, Бонзо телеграфировал Питеру Гранту о принятии решения и взятии на себя роли барабанщика в New Yardbirds. Джимми примчался к Джону Полу Джонсу, который согласился прийти на первую репетицию и если все будет отлично — остаться в группе. Все деньги, оставшиеся от Yardbirds, Пейдж вложил в дело. Джон Пол был последним, кто присоединился к группе, которая уже собиралась в турне по Скандинавии под названием New Yardbirds. После прихода Джонса в группу, Крис Дрейя ретировался.
Четверка музыкантов единогласно назвала свою первую репетицию божественной. Джонс впоследствии вспоминал: «Впервые мы собрались в маленькой комнате, чтобы выяснить — можем ли выносить друг друга. Бонзо благоговел перед умным демоническим Пейджем и много не разговаривал. У стен стояли ужасно древние усилители. Роберт слышал, что я был аранжировщиком и интересовался всем. Наконец, Джимми промолвил: «Ну, вот мы и вместе. Что будем играть?” Я ответил: “Не знаю. А что ты хочешь?” Пейдж спросил: «Знаете ли вы “Train Kept A-Rollin’ “ Я ответил отрицательно. А он: «Это очень легко». Все объяснил и комната буквально взорвалась. Мы решили: «Все правильно. Это то, что надо. Это будет действовать!!!» В другом интервью семь лет спустя, Роберт горячо вспоминал об этой первой встрече. «Никогда в своей жизни я не чувствовал себя таким взвинченным. Все мы варились в блюзе и ритм-энд-блюзе и обнаружили за эти полтора часа полнейшее сходство звуков.» Они играли старую песню Yardbirds “Smoke Stack Lightning”, старые номера Band of Joy, песню Гарнета Мимма “As Long As I Have You”, и разные виды классического блюза и ритм-энд-блюза. Джимми пытался обучить группу “Dazed and Confused”, но Джон Пол Джон все время неверно брал аккорды. По негласному договору, Пейдж становился лидером — для этого он обладал всеми талантами. Ему нужна была крепкая спаянная группа с хорошим певцом. Однако, Джимми немедленно понял, что у него есть нечто большее. Пейдж вспоминает всеобщее потрясение. «Четверка собралась в комнате и начала играть. Затем, мы все поняли. И начали хохотать друг над другом. Может быть это случилось от облегчения, а может от сознания того, что мы сможем привыкнуть друг к другу».
По окончании репетиции Роберт и Бонзо почти оцепенели от радости, едва сдерживая чувства. Уходя, богатая звезда Джимми Пейдж предложил безденежным музыкантам деньги на еду и пиво. Они не знали, что известность Джимми была не очень широка. Скоро коллеги по группе прозвали его «Свинцовым Кошельком» за исключительное скупердяйство. 14 сентября New Yardbirds отправились в Копенгаген. Концерт открывался композицией “Train Kept A-Rollin’ “, которая переходила в инструментальную версию “Communication Breakdown”, вариант Джимми “Dazed and Confused” с новыми текстами, произведение Пейджа “White Summer”, блюз под названием “I Can’t Quit You Baby” и бесчисленные спонтанные вариации других музыкантов — “Fresh Garbage” Spirit, “We Are Gonna Groove” Ben. E. King, “Snake” Sam Cook and Otis Redding, “It’s Your Thing” Isley Brothers, большой цикл из Элвиса. Скандинавские концерты стали лабораторией, в которой группа творила свою алхимию и изобретала или переделывала звук, приносящий успех или провал в каждом новом направлении, несмотря на реакцию датских фэнов. Достижением являлось сочетание громкого клаксонного блеянья Роберта и плача гитары Джимми. «В первый раз это произошло на сцене в Дании», — заметил Роберт. Я и не пытался вовсе, но голос будто сам имитировал гитару. Не было никаких указаний по этому поводу … но мы вошли в ритм, исполняя “You Shook Me” и все музыканты были счастливы». Позже, Джимми вспоминал происшествие во время первого шоу в Копенгагене, когда сломался усилитель Роберта. Но группа продолжала играть и по словам Пейджа — можно было слышать голос Планта по всему залу, голос, который будто витал в воздухе.
Даже в Скандинавии группа осознала, что они больше не New Yardbirds. Название должно измениться. Остановились на Mad Dogs (формулировку использовал Джо Коккер) и Hoopie Cushion. Потом Джимми вспомнил о блестящей идее Энтвистла — Муна — Свинцовый Дирижабль. «Мы сидели, перебирая названия», — сказал Джимми. «Наконец, решили, что имя не имеет большого значения — важно, чтобы музыка была приемлемой. Я был доволен именем Лед Зеппелин. Напоминало анекдот о свинцовом баллоне. Что-то было сродни Iron Butterfly (Железная Бабочка). По возвращении в Лондон буква «а» была изъята из слова “lead”, так что беспечные американцы не будут произносить слово, как «свинец».
Первый альбом Лед Зеппелин был записан в октябре 1968 года в Барнсе (студия “Olympic”, что на юге Лондона). Продюсировали Джимми и инженер Глин Джонс. Девять композиций, в основном стали результатом гастролей по Скандинавии, за исключением “Train Kept A-Rollin’ “, “We Are Gonna Groove” и длинного органного вступления к “Your Time Is Gonna Come” Джона Пола Джонса, импровизированного в виде “Chest Fever” Гарта Хадсона. Альбом был записан только за 30 часов студийного времени и, в общей сложности, в течение двух недель одного месяца. (К 1975 году прибыль от пластинки составила более 7 миллионов долларов, а затраты Питера Гранта на ее выпуск были 1750 фунтов, включая продюсирование и работу художника, изобразившего на обложке трагическую гибель летящего над океаном цеппелина «Гинденбург». Лед Зеппелин намеревалась сделать записи своих концертов для того, чтобы гастролируя весь следующий год по Америке, группе было что продавать. Альбом должен иметь минимальное количество овердаббов, трудно воспроизводимых на сцене, поэтому почти все композиции были записаны «живьем» в студии. Присущая Джимми Пейджу легкая-тяжелая схема: акустическое начало — белый блюз, переходящий в пульсирующий глухой звук барабанов Бонзо, сопровождаемых жестко звенящей гитарой Пейджа. “Good Times Bad Times” развивается медленно и, наконец, вся группа будто утихает. Вдруг происходит освобождение электрической энергии, словно заключенной в конденсаторе — это Джимми разразился одним из своих многих шквальных пассажей. Или фолк-стенание в композиции Джоан Баез “Babe I’m Gonna Leave You” начинается с легкого перебора акустической “Gibson-200”, которое затем трансформируется в тяжелое густое рычание. В тот момент Роберта можно сравнить с Ваном Моррисоном. На самом деле, альбом открывает свое лицо композицией “You Shook Me” — старый блюз Вилли Диксона, только более медленный, тяжелый и грамотный, чем иная версия Джеффа Бека. Золотой печатью группы здесь считаются голос Роберта и гитара Джимми, воющие в унисон. Такая игра неоднократно копировалась многими группами андеграунда на протяжении 15 лет. Первая сторона завершается классико-эпической “Dazed and Confused” (одолженная Пейджу Джейком Холмсом). Композиция проливает свет на отношение Джимми Пейджа к демонизму и его воздействию на слабый пол. «Многие люди говорят, мало кто знает\ Душа женщины создана в преисподней». Задумчивая, меланхоличная с неясным плачем детей, производимым пятиструнной гитарой — “Dazed and Confused” стала своеобразным тур-де-форсом группы, а когда Джимми приступает ко второму ритмическому соло “Think About It” — Роберт испускает мрачные фанфарные крики. Целое поколение фанатов хотело узнать, что за тарабарщину произносил Роберт, погруженный в свои «вау-ва».