— Неплохой урожай в этом году, — заметил лорд Эбондрак.
— Воистину, мой господин, — отозвался герцог Веналитор.
— Кхорну будет приятно видеть, как они умирают.
Из пыточного сада Веналитору и Эбондраку открывался восхитительный вид на невольничий рынок Карникаля. Рынок, один из крупнейших на Дракаази, был встроен в высохшую кисту, похожую на воронку от метеорита. Сотни колод были врезаны в тугую шкуру земли, и к каждой приковано по несколько новых невольников. Слышались вопли рабов, перемежаемые щелканьем плетей и хрустом ломающихся костей.
Лорд Эбондрак лениво выпустил когти, словно потягивающийся кот.
— Варп говорит о тебе, Веналитор.
— Значит, я счастлив, мой господин.
— Он говорит, что ты доставил Богу Крови особо ценный приз.
Веналитор поклонился:
— Это правда. Имперские воины дрались с нами на Сартис Майорис. Они были разбиты, и многие захвачены живьем.
— Пророки говорят, что не только простые гвардейцы.
— Вы увидите, мой господин.
Лорд Эбондрак бесшумно прошелся к краю балкона пыточного сада. Сад — излюбленное место отдохновения Карникаля, там лорды могли услаждать взоры видом расчлененных тел, висящих на сложных пыточных устройствах, укрепленных в обсидиановой поверхности. Непокорные могли удостоиться последней почести перед смертью — быть медленно замученными на сооружении из серебра, дабы служить вдохновению посетителей сада.
Лорд Эбондрак, огромный, рептилиеподобный, напоминал дракона из человеческих мифов. И видимо, неслучайно, — должно быть, Эбондрак сам избрал некогда этот облик: иссиня-черная чешуя, желтые кошачьи глаза и бесчисленные костные выросты в виде шипов, на которых порой красовались головы и руки тех, кто вызвал его неудовольствие.
Его длинное змеевидное тело и огромные крылья двигались с быстротой и грацией, неожиданной для таких размеров, а присущая ему величавость сразу выдавала в нем фактического правителя Дракаази. Ради торжественного случая лорд Эбондрак облачился в доспехи из обсидиана и бронзы, и это одеяние на его массивном чешуйчатом теле гармонировало с мрачными доспехами его личного войска, Змеиной Стражи. Подразделение этих элитных воинов, закованных в броню, сопровождало его, следуя на почтительном расстоянии за своим повелителем. Эти существа с их черными отравленными клинками и безглазыми шлемами являлись самой мощной боевой силой на Дракаази, и их присутствие служило постоянным напоминанием о том, что сила оружия была решающим аргументом в борьбе за местную власть.
— Я не сомневаюсь, что уже ходят слухи, — сказал Эбондрак, — про то, куда теперь я поведу всех своей властью.
Мгновение Веналитор тщательно взвешивал свои слова.
— Говорят кое о чем… Я слышал о неком великом начинании.
— Мы слишком долго оставались в этом мире, — сообщил Эбондрак. Он распростер крылья, словно указывая на бескрайность налитых кровью небес Дракаази. — Этот мерзкий камень, этот кусок кровавой грязи слишком мал, чтобы вместить веру, достойную нашего бога. Вы согласны?
— Это славный мир, — ответил Веналитор просто. — Но всегда найдется место для новой крови.
— Ха! Имейте же воображение, герцог. Подумайте, что мы могли бы сделать! Мы покидаем Дракаази лишь для того, чтобы захватить рабов, и доставляем наши жертвы в этот мир, чтобы посмотреть, как они умирают. На Сартис Майорис вы занимались именно этим. Однако если бы все лорды Дракаази устремились к единой цели, бросили бы лучшие свои силы на штурм звезд, перед нами пали бы целые миры. Дракаази же станет опорным пунктом для наших кровавых набегов.
— Вы говорите, — уточнил Веналитор, — о крестовом походе?
— Разумеется. Прямо сейчас тот, кого называют Разрушителем, ведет свои армии прочь от Ока. Бесчисленное множество других чемпионов варпа делают то же самое по всей галактике. За резней следует богатая пожива. Собственный крестовый поход Бога Крови станет тем сильнее, чем больше участников присоединится к нашему делу. К тому времени как мы возвратимся на Дракаази, у Бога Крови будет уже своя империя в Оке. Разве не станет это деянием более великим, чем все наши здешние забавы, вместе взятые?
— Понимаю, мой господин, — вставил Веналитор, придав голосу оттенок изумления.