Из свалки, что громоздилась в углу кузницы, он извлек пику с недавно приделанным древком и щит в кожаном чехле.
- С этим ты будешь выглядеть поприличнее.
- Это твое оружие?
- Иногда люди отдают доспехи в починку, а потом никогда за ними не приходят.
- Я должен поблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня.
- Я помогал тебе потому, что таков мой долг, долг человека Пути. Во всяком случае, так мне казалось. Возможно, я ошибался. Но только я не дурак, парень. Я уверен, что ты идешь к какой-то цели, о которой мне ничего не дано знать. Я лишь надеюсь, что цель эта не приведет тебя к беде. Кто знает, может, наши дорожки еще пересекутся.
Не сказав больше ни слова, они расстались. Шеф во второй раз в жизни переступил увешанный рябиной порог капища и впервые зашагал по коридору между палатками бесстрашно, с поднятой головой, не бросая украдкой по сторонам тревожные взгляды. И направлялся он не к расположению Ивара или других Рагнарссонов, но к палатке знахаря Ингульфа.
Как можно было предполагать, там стояла небольшая группка людей. Впрочем, когда Шеф подошел ближе, они уже собрались расходиться. Последние же тащили носилки с замотанным в тряпки телом. Ханд вышел навстречу другу, вытирая на ходу руки.
- Ты занят?
- Помогаю Ингульфу. Просто удивительно, на что способен этот человек! Тот воин боролся с приятелем, неловко упал - сломал себе ногу… Что бы ты стал делать, если бы с твоей ногой случилась такая напасть?
Шеф пожал плечами:
- Перевязал бы ее. Что тут еще сделаешь? Рано или поздно нога бы поправилась.
- Но прямо и ровно человек уже никогда бы ходить не смог. Кости бы срослись так, как придется. На ноге остались бы шишки и опухоли, как у Круббы, которого волочила за собой собственная лошадь. А Ингульф, перед тем как начнет перевязывать ногу, растягивает ее и крепко сдавливает, чтобы пригнать друг к другу концы сломанной кости. Перевязывает он ногу, зажав ее между двумя колышками. Когда кость срастется, нога будет прямой. Но самые великие чудеса он делает в случаях, подобных этому: нога у этого бедолаги сломалась так, что кость прорвала кожу. И тогда Ингульф разрезает ногу, распяливает ее и вправляет кость на место! Я бы в жизни не подумал, что человек сможет жить после того, как у него так распялили ногу! Но Ингульф все это делает в два счета. А что делать, он знает…
- А сам ты можешь этому выучиться? - спросил Шеф, который не мог не заметить, как во время этого рассказа краска возбуждения залила обычно болезненно-желтое лицо его друга.
- Надо приноровиться, получить навык. Запоминать его объяснения. Знаешь, а ведь он еще кое-что делает. Он вскрывает тела мертвых, чтобы изучить, как у человека кости расположены. Как думаешь, что бы сказал на это отец Андреас?
- Значит, ты хочешь остаться у Ингульфа?
Беглый раб медленно наклонил голову. Из-под накидки он извлек на свет цепь. На цепи была небольшая серебряная подвеска. Яблоко.
- Это я получил от Ингульфа. Яблоко Идуны-исцелительницы. Этой веры теперь держусь и я. Верю в Ингульфа, в Путь. Хотя, наверное, не в Идуну… - Ханд бросил взгляд на шею друга. - А Торвин, оказывается, не сделал тебя человеком Пути. И на шее твоей я не вижу молота.
- Не так давно я носил молот. - Шеф коротко поведал Ханду о случившемся. -…Так что теперь будет у меня случай вызволить Годиву, а потом сбежать. Надеюсь, если я буду стоек и терпелив, Бог смилостивится надо мной…
- Ты говоришь о Боге едином?
- Бог, или Тор, или Один… Я начинаю думать, что для меня это большого значения не имеет. Быть может, кто-то из них обо мне позаботится.
- Могу я тебе в чем-то помочь? - спросил Ханд.
- Нет, - Шеф крепко сжал его руку. - Неизвестно, суждено ли нам еще раз свидеться. Но если когда-то ты покинешь викингов, знай, что у меня всегда найдется для тебя убежище. Даже если это будет хижина на болоте.
Он повернулся и зашагал по направлению к месту, в сторону которого в тот день, когда его нога ступила в лагерь викингов, он не решался даже взглянуть. Он шел к шатрам их военачальников.
Владения четырех Рагнарссонов простирались от восточной стены до западной, на целый фарлонг вдоль береговой линии. В сердцевине его был воздвигнут огромный общий шатер, где хватило пространства, чтобы установить столы на сотню едоков. Рядом же находились нарядные шатры всех четырех братьев, а вокруг каждого из них было тесное нагромождение палаток, в которых обитали их женщины, подручные, ближайшие, самые испытанные телохранители. Еще дальше длинной линией расположился солдатский бивуак. Как правило, в трех-четырех палатках размещалась команда одной галеры. Виднелись палатки чуть поменьше размером - отдельно для шкиперов, рулевых и признанных ратоборцев. При этом свита каждого из братьев постаралась встать отдельно, хотя и невдалеке от трех прочих.