Один из новобранцев, скорее всего, знавший Химерия раньше, ткнул его локтем под ребра:
- Послушай, если ты сможешь сражаться так же ловко, как болтаешь, эти макуранцы наверняка уже бегут со всех ног к себе домой!
Под всеобщий хохот Химерий осыпал своего приятеля с ног до головы отборной бранью, аккуратно перемыв тому все косточки до единой. Маниакис не выдержал и тоже захохотал. Но стоило ему отойти от лагерного костра, где сидели рекруты, как его лицо снова помрачнело. Пусть даже случайно окажется, что Химерий в бою стоит пятерых; и все равно было бы куда лучше, если бы молодой фермер привел с собой еще пятерых парней. Однако этого не случилось. А раз так, Маниакису будет гораздо труднее противостоять макуранцам, чем он предполагал, покидая столицу.
***
Аранд лениво нес по прибрежной низменности свои замутненные илом воды. Когда чуть выше по течению оказывалась какая-нибудь деревушка, от реки начинало явственно тянуть сбрасываемыми прямо в нее отбросами. Маниакис давно взял за правило никогда не вставать лагерем в таких местах, где вода дурно пахла. Ему уже случалось видеть армии, таявшие, как снег под лучами весеннего солнца, в результате повального кровавого поноса. В таких случаях некоторые воины умирали, оставшиеся в живых мало чего стоили как бойцы, а те, кого болезнь лишь коснулась, в страхе разбегались по домам.
- Если у наших людей начнется понос, мы погибли, - сказал он Парсманию. Подобная болезнь распространяется так быстро, что никакие маги-врачеватели не в силах ее остановить.
- Ты не сообщил мне ничего нового, брат мой.., ах да, величайший, ответил тот. - Единственное доброе слово, какое я могу сказать о Иверионе, где мне пришлось проторчать незнамо сколько времени, так это что там всегда хорошая вода. Думаю, это одна из основных причин, почему именно там стоял наш полк.
- Значит, больше ничего хорошего об Иверионе ты сказать не можешь? - , переспросил Маниакис. - Придется припомнить тебе твои слова, когда придет время и я увижу твою жену. Интересно, что тогда скажет она?
- Без сомнения, нечто весьма захватывающее и достопамятное, - ответил Парсманий. - Зенония многих поразила меткостью своих высказываний по любому поводу.
- Она отважная женщина, раз решилась выйти замуж за одного из нас, сказал Маниакис. - Тот, кто считает, что наш род состоит сплошь из робких, застенчивых людей, просто еще с нами не встречался. - В голосе Автократора прозвучал легкий оттенок гордости. В конце концов, репутация не слишком уживчивого, никому не дающего спуску человека не самая плохая вещь в мире.
Парсманий улыбнулся и кивнул в знак согласия, потом спросил:
- А как насчет Нифоны? Я ее не очень-то хорошо знаю, но похоже, она спокойно, даже охотно остается в тени.
- Наверно, ты не хуже меня знаешь: отношения между мужем и женой часто совсем не таковы, как кажется со стороны, - коротко ответил Маниакис.
Ему не хотелось объяснять, что, будь Нифона такой уступчивой скромницей, как всем казалось, она не ходила бы сейчас беременная.
- А когда ты собираешься женить нашего двоюродного брата Регория? осторожно спросил Парсманий, тщательно маскируя свое недовольство тем положением, которое Регорий занимал при дворе.
- Думаю, об этом гораздо лучше позаботится его отец, - сказал Маниакис. Дядюшка Симватий любит заговаривать зубы и притворяться, будто ему ни до чего нет дела, но если ему чего-нибудь надо, он добивается желаемого лучше любого другого нашего кровного родственника.
Если Парсманий и догадался, что последняя фраза косвенно предназначалась ему, он никак этого не показал.
- Но ведь последнее слово все равно за тобой, - настаивал он. - Ты же Автократор, в конце концов. Думаю, тебе не захочется, чтобы Регорий женился на девушке слишком благородного происхождения, ведь имея поддержку очень знатного семейства, он может попытаться выяснить, впору ли ему алые сапоги.
- Если тебе уже известны все ответы, брат мой, тогда зачем ты спрашиваешь? - поинтересовался Маниакис. - На самом деле я почти уверен, что Регорий никогда не предпримет попытки захватить трон. За последний год он воочию убедился, как нелегка доля Автократора, и, судя по всему, пришел к выводу, что такая роль ему не по плечу.
- Все может быть, - мрачно проговорил Парсманий. - Но ни о чем нельзя заранее судить наверняка.
Поскольку совсем недавняя история Видессии доказывала правоту его слов ну кто мог предположить, что какому-то малозначительному капитану Генесию удастся убийствами проложить себе путь к трону? - Маниакису не оставалось ничего другого, как согласно кивнуть. А Парсманий тем временем продолжил:
- Без сомнения, тебе следует подумать о том же и в отношении замужества Лиции. Кем бы ни оказался ее будущий муж, близость к трону вполне может вскружить ему голову. Тебе придется приглядывать и за ним.
- Так я и сделаю, - сухо ответил Маниакис. Промелькнувшие в голове Автократора мысли о будущем муже Лиции заставили его почувствовать себя неуютно. Но, осознав это, он почувствовал себя еще более неуютно и беззвучно вознес молитву, попросив Фоса о том, чтобы Нифона благополучно разрешилась от бремени здоровым мальчиком.
Парсманий не обратил внимания на нарочитую краткость ответа, он продолжал логически развивать цепь своих умозаключений:
- Если бы вас всех тогда не сослали на Калаврию, Лиция уже давно была бы замужем. Думаю, на острове наш дядя просто не смог подыскать ей подходящую партию.
- Так оно и было, - еще суше сказал Маниакис и положил конец неприятному разговору, решительно сменив тему:
- Думаю, завтра мы уже будем в Кайциконе.
Я хочу, чтобы ты отобрал людей, на которых можно положиться, и расставил охрану вокруг тамошнего монетного двора. Нельзя допустить его разграбления. Не знаю, сколько золота там можно позаимствовать, но твердо знаю одно: сейчас мы не можем позволить себе никаких задержек в выплате жалованья воинам.
- Я прослежу за этим, - пообещал Парсманий. - Сегодня же вечером прикажу своим капитанам подобрать надежную отдельную роту для охраны.
Маниакис нахмурился. По его мнению, Парсманию самому уже давно пора было разобраться, какие роты из находящихся в его подчинении надежны, а какие не очень. До прибытия в Видесс его брат никогда не занимал высоких командных должностей. Если человек соответствует такой должности, он должен сам понимать, что от него требуется, а не просто получать и отдавать приказы. Маниакис надеялся, что Парсманий вскоре усвоит эту науку. Хотя времени в его распоряжении оставалось не так уж много.
***
По мере того как маленькая армия Маниакиса продвигалась на запад вдоль северного берега Аранда, окружающая местность становилась все более возвышенной; сперва подъем был почти незаметен, потом резко увеличился. Течение реки перестало быть плавным, ее русло сузилось и сильно петляло; ближе к плато начали все чаще попадаться бурные пороги.
Гарсавра стояла на самом краю центрального плато, у слияния Аранда и его северного притока Эризы. Если бы не многочисленные речные пороги, препятствовавшие торговле, Гарсавра давно стала бы большим городом. И все равно она была главным торговым центром в восточной части плато.
Крепостные укрепления города находились в прекрасном состоянии. Когда эпаптэс, пухлый, немного напыщенный коротышка по имени Руозас, покряхтывая, поднялся на ноги после того, как выполнил положенный проскинезис, Автократор похвалил его за отменную заботу о фортификационных сооружениях.
- Благодарю тебя, величайший, - ответил Руозас. - Я делаю все возможное, дабы наш город мог как можно дольше противостоять нападениям этих ужасных, не признающих власти великого Фоса макуранцев. - Можно было подумать, что он лично следил за укладкой каждого камня крепостной стены.