- Победа! Великая победа! - в экстазе вопил тот самый конник, которого Маниакис обещал, в случае чего, прикончить лично. Если раньше парню явно недоставало отваги, то теперь она выплескивалась из него через край, и Автократор решил предать забвению былое. Увидев скакавшего рядом Маниакиса, воин спросил:
- Но что принесет нам сия победа, величайший?
Лучше бы он задал любой другой вопрос. Маниакис промолчал, но подумал, что разгром передового отряда макуранцев в лучшем случае обеспечит его армии спокойный ночлег, а по утру возобновление планомерного, без излишней спешки отступления.
Цикаст высказался в том смысле, что даже это будет большой удачей. Может, генерал прав; в конце концов, защищая Аморион, он показал себя подлинным мастером оборонительных сражений. Но Маниакис остался при своем мнении: только защищаясь, нельзя выиграть войну. Чтобы победить, надо обязательно переходить в наступление, едва представится такая возможность.
Беда в том, что в обозримом будущем такой возможности не предвидится, подумал Маниакис. Вдобавок...
- Переходить в наступление... Где? - пробормотал он себе под нос.
Как ни старался Автократор Видессии, ответа на свой вопрос ему так и не удалось найти.
Глава 9
С берега небольшой бухты, вдававшейся в дворцовый квартал, Автократор сумрачно взирал на запад, через Бычий Брод, наблюдая за жирными столбами дыма, поднимавшимися к небу над тем местом, где находился городок Акрос. Теперь только узкая полоска воды да неустанно патрулировавшие ее дромоны имперского флота мешали армии Царя Царей пойти на приступ Видесса.
- Сколько войн мы ни вели с макуранцами, им никогда еще не удавалось выйти к Бычьему Броду, - угрюмо проговорил Маниакис. Отец вздохнул и потрепал сына по плечу:
- Пока Абивард не форсирует пролив, у тебя остается шанс войти в историю в качестве великого героя, сумевшего вышвырнуть из империи врага, который был уже близок к победе.
- Близок? - саркастически переспросил Маниакис. - Царь Царей уже одержал свою проклятую полную победу. И какое должно свершиться чудо, чтобы я смог отбросить его войска за пределы империи? Они отрезали Видесс от западных провинций, и казна лишилась основной части налоговых поступлений. Чем прикажешь платить солдатам? Послушай, отец! Ведь захватчики, против своего обыкновения, даже не разорили Акрос. Судя по докладам моряков, проклятые макуранцы собираются обосноваться там на всю зиму.
- На их месте я бы тоже собирался, - невозмутимо заметил старший Маниакис. - Но их намерение проторчать в Акросе всю зиму вовсе не означает, что они уже держат под контролем все западные провинции.
- Верно, - согласился Маниакис. - Мы по-прежнему сильны в стране холмов на юго-востоке, а неподалеку от границы с Васпураканом нам удается удерживать довольно много городов-крепостей. Но пока армия Абиварда стоит у Бычьего Брода, мы ничем не можем помочь нашим войскам, которые пока удерживают эти города, а тем более обеспечить хоть какие-то денежные поступления из той части западных провинций.
- Был бы счастлив сказать тебе, что ты ошибаешься, - ответил ему отец, но, к сожалению, ты прав. Правда, есть и хорошая сторона в том, как сильно люди Абиварда преуспели, поджигая хлеба вокруг Акроса. Теперь им будет трудно обеспечить себя продовольствием на зиму. Особенно если нашей кавалерии удастся время от времени перехватывать обоз-другой.
Маниакис только хрюкнул в ответ. Когда человек разглядывает самые плачевные результаты постигшей его катастрофы, прикидывая, не могут ли они хоть на что-нибудь сгодиться, значит, он дошел до ручки. Хотя, если смотреть правде в глаза, Видессийская империя действительно никогда доселе не пребывала в столь стесненных обстоятельствах.
С севера задул постепенно усиливавшийся резкий, холодный ветер. Вскоре начнутся осенние дожди, а следом за ними придут зимние вьюги. Да, теперь вряд ли возможно сделать что-либо существенное для решения проблем, с которыми столкнулась империя, подумал Маниакис. Вот когда придет весна... Тогда, если он окажется достаточно мудр - и достаточно удачлив, - может, ему и удастся хоть как-то улучшить положение.
- Кажется, Нифона чувствует себя неплохо, - переменил тему разговора старший Маниакис. - А у твоей дочери прорезался столь зычный голос, что, будь она мужчиной, из нее получился бы превосходный глашатай.
- Да, в этом отношении пока все в порядке, - ответил Маниакис. - Да будет благословен Господь наш, благой и премудрый, за ниспосланные им мне милости. Но стоит взглянуть на это, - он махнул рукой в сторону лагеря макуранцев на той стороне пролива, - и мои личные дела бледнеют перед проблемами империи, словно горсть жалких медяков перед горой золотых монет.
- Преуменьшать влияние личной жизни Автократора на судьбы империи большая ошибка, - осуждающе покачал головой отец. - Когда у властителя серьезные неприятности в собственном доме, ему не избежать принятия самых идиотских решений на поле брани.
- Ха! - воскликнул Маниакис, в порыве чувств ударив себя кулаком по лбу. Да я куда более жалок, нежели восемь несчастных идиотов вместе! Знаешь ли ты, какой вопрос задал мне Генесий перед тем, как я отрубил ему голову? Он спросил, уверен ли я, что смогу управлять империей лучше, чем он! Теперь, оглядываясь на происшедшее в течение первого года, проведенного мною на троне, я вынужден дать отрицательный ответ!
- Не принимай это слишком близко к сердцу, - посоветовал старший Маниакис. - Ведь ты пока всего лишь пытался вычистить доставшуюся тебе по наследству запущенную конюшню. А ничего, кроме гор дерьма, Генесий после себя не оставил.
- Один Фос видит, как ты прав, - вздохнул Маниакис. - Поговорив с тобой, я почувствовал себя лучше. Немного лучше, я хотел сказать. Но пускай это дерьмо не моих, так сказать, рук дело, нюхать-то его приходится именно мне! Мы должны вымести его как можно дальше от стен столицы. - Маниакис снова указал на столбы дыма, поднимавшиеся над Акросом.
- Они просто не смогут перезимовать там, - сказал старший Маниакис. - Не смогут. Скоро они поймут, что форсировать пролив и осадить Видесс им не удастся, после чего им останется только откатиться назад.
Но макуранцы не вняли его советам.
***
Камеас вошел в кабинет, где Маниакис продолжал заранее проигранное сражение с регистрами провинциальных налогов. Разве можно перехитрить тот простой факт, что золото перестало поступать в казну? И можно ли еще раз ограбить храмы, или, выражаясь более благопристойно, позаимствовать часть храмовых сокровищ? И осталось ли в храмах и монастырях достаточно золота и серебра, чтобы ограбление имело хоть малейший смысл?
Автократор оторвал взгляд от конторских книг в надежде, что новости, принесенные постельничим, хоть немного отвлекут его от неразрешимых проблем. Камеас действительно не ударил в грязь лицом.
- Величайший, - сказал он, - из дворцовой гавани прибыл вестник. Он доложил, что генерал Абивард, ныне пребывающий в Акросе, просил одного из наших капитанов передать тебе, что хотел бы вступить с тобой - Маниакис недоуменно приподнял в переговоры. - Вот как? брови.
- Да, величайший, - ответил постельничий и сокрушенно добавил:
- Он принес торжественную клятву, что ты будешь в полной безопасности, а после переговоров живым и здоровым вернешься в Видесс через Бычий Брод.
- В самом деле? - невесело рассмеялся Маниакис. - Этзилий заверял меня в том же, а как обернулось дело? Может, я не слишком умен, но пока еще в состоянии учиться на собственных ошибках. Как бы ни были благородны обещания, раздаваемые Абивардом, я даже не подумаю добровольно сунуть голову в пасть макуранскому льву!
- Значит, ты отказываешься встретиться с генералом? - расстроенно спросил постельничий. - Ведь любая возможность хоть как-то уладить дело миром...