- Величайший, Маундиох назвал те же имена, что и Шизат. Сей высокопоставленный варвар в весьма сильных, хотя и несколько безграмотных выражениях выразил свое удивление при виде плачевного нынешнего состояния своих бывших соратников.
- В самом деле? Ладно, это уже кое-что. Думаю, Этзилий, скорее всего, таким образом намекает, чтобы мы увеличили размер дани. А значит, он постарается держать своих людей в узде, если мы ему достаточно заплатим.
- Да будет так! - Прежде чем продолжить, Камеас некоторое время колебался. - Я был бы чрезвычайно обязан тебе, величайший, если бы в будущем ты избавил меня от выполнения столь.., э-э.., отвратительных обязанностей. Я.., э-э.., до чрезвычайности расстроен.
Маниакис слегка удивился, но потом вспомнил, что небогатый военный опыт постельничего включает в себя лишь злосчастную историю под Имбросом.
- Я постараюсь сделать тебе такое одолжение, достопочтеннейший Камеас, проговорил он. - Но все же должен напомнить, что жизнь очень сложна и не может состоять из одних удовольствий.
- Я достаточно осведомлен об этом, величайший, уверяю тебя, - ответил постельничий голосом, лишенным всякого выражения.
Щеки Автократора запылали. Действительно, бедный евнух осведомлен о сложностях бытия лучше, чем кто-либо другой.
Сгорая от стыда и ощущая себя полным болваном, Маниакис взмахнул рукой, отпуская постельничего. Больше всего ему хотелось, чтобы Камеас, удалившись, выпил большую кружку вина. А лучше несколько. Но приказать ему поступить так он не решился из опасения, что Камеас, оскорбленный в лучших чувствах, откажется выполнить подобный приказ лишь потому, что получил его. Когда конь лучше, чем всадник, знает, как поступить, следует просто отпустить поводья.
Но иногда поводья нельзя отпускать ни в коем случае. Макуранцы никогда не покинут западные провинции империи, если видессийцы не вышвырнут их оттуда; разве что Трифиллий сотворит чудо, какое не снилось ни одному магу. Поддержание перемирия с кубратами позволит продолжить борьбу с Макураном, хотя... Хотя, как он только что сказал Камеасу, жизнь очень сложна. Что ж, скоро Нифона родит ему второго ребенка; ждать осталось недолго. И если это окажется мальчик, когда-нибудь он унаследует трон империи. Маниакис хотел верить, что ему удастся сохранить и укрепить империю.
Иначе его сыну будет нечего наследовать.
Глава 10
Суп был густо заправлен мидиями, тунцом, крабами, грибами луком. Нифона остановилась, не донеся очередную ложку до рта.
- Кажется, сегодня мне лучше не есть, - задумчиво проговорила она.
Маниакис внимательно посмотрел на жену. Она сидела, чуть отстранясь от стола, - сильно раздувшееся чрево не позволяло ей придвинуться ближе.
- Правильно ли я угадал, что ты имеешь в виду? - спросил он, стараясь сохранить спокойствие в голосе.
Нифона медлила с ответом; он даже подумал, что она не расслышала его слов. Но вот она кивнула с решимостью, с какой капитан приказывает своим воинам атаковать неприятеля:
- Да, та самая боль. Если уже приходилось рожать, ее ни с чем не спутаешь. Дитя появится на свет сегодня ночью; может быть, завтра.
- Что ж, все давно подготовлено, - ответил Маниакис. - Все пройдет как должно, да не оставит нас своими милостями Фос. - Он быстро очертил у сердца магический знак солнца, одновременно вознеся короткую беззвучную молитву благому и премудрому.
Затем, возвысив голос, он позвал Камеаса. Когда постельничий пошел в столовую, Маниакис сказал ему всего одно слово:
- Пора!
Глаза Камеаса испуганно расширились. Он быстро очертил у сердца магический знак, в точности так же, как незадолго до того сделал Маниакис.
- Я немедленно пошлю за госпожой Зоиль, - сказал он. - А также подготовлю все остальное.
"Все остальное" не имело прямого отношения к Красной комнате, которая была полностью подготовлена уже несколько месяцев назад. Камеас имел в виду, что вызовет в резиденцию лучшего мага-врачевателя из Чародейской коллегии, а также лучшего во всем Видессе хирурга. Постельничий не захотел высказаться прямо, чтобы лишний раз не напоминать Нифоне о том, чем она рискует. Маниакис был благодарен Камеасу за такт.
Постельничий поклонился и поспешил прочь. Маниакис поднялся, обошел вокруг стола, обнял жену за плечи.
- Все пройдет как должно, - повторил он, будто это заклинание могло само по себе обеспечить благополучный исход.
- Так и будет, - ответила Нифона. - Почему... - Она замолчала, пережидая очередной приступ боли. - Почему, собственно, должно быть иначе?
- Все пройдет как должно, - тупо повторил Маниакис. - Завтра в это же время у нас появится чудесный сын. - Он немного замялся, прежде чем спросить:
- Тебя очень мучают боли?
- Нет. Пока нет, - ответила Нифона. - Но я отлично помню, что меня ждет. Она пожала плечами:
- Я прошла через это один раз. Пройду и второй.
Маниакис весь извелся в ожидании Зоиль. Войдя в столовую, повитуха и не подумала сотворить проскинезис. Еще бы, ведь сейчас она правила целой империей, в которой ее верной подданной была Нифона. Зоиль решительно подошла к императрице, заглянула ей в глаза, пощупала пульс и утвердительно кивнула.
- Ну и как ты ее находишь? - нерешительно поинтересовался Маниакис.
- Беременной, - отрезала повитуха, и Автократор прикусил язык. Зоиль тем временем снова перенесла все свое внимание на Нифону. - Ты можешь передвигаться самостоятельно, императрица? - участливо спросила она.
- Конечно, - возмущенно ответила Нифона и, чтобы доказать свою правоту, с трудом поднялась из-за стола.
- Прекрасно, - просияла Зоиль. - В таком случае почему бы тебе не проследовать в Красную комнату и не устроиться там настолько удобно, насколько это возможно? Я вскоре присоединюсь к тебе, хотя спешить некуда; как ты помнишь, первая часть родов - довольно скучное, нудное дело.
- Но я помню и о второй части, - ответила Нифона, впервые за всю свою беременность обнаружив мучившие ее опасения. Затем, повернувшись к мужу, она добавила:
- На сей раз я обязательно дарую тебе сына!
- Лишь бы все обошлось благополучно для тебя, - сказал Маниакис. - Этого будет достаточно.
С таким же успехом он мог и промолчать. Высоко подняв голову, его жена с достоинством проковыляла к двери, ведущей в зал, через который можно было кратчайшим путем попасть в Красную комнату, где издавна появлялись на свет законные наследники императоров, священную комнату, предназначавшуюся для продолжения династии.
Зоиль выглянула за дверь вслед Нифоне, чтобы убедиться, насколько уверенно та передвигается. По-видимому, все было в порядке, поскольку проводив императрицу взглядом, повитуха повернулась к Маниакису:
- Как я уже сказала, я нахожу твою жену беременной, величайший. Хотя, видит Фос, я бы предпочла, чтобы дела обстояли иначе!
Маниакис без труда понял искорку, мелькнувшую в черных глазах повитухи. "Мужчины, что с них взять", - говорила эта искорка.
- Ну почему все думают, что в этом виноват только я? - неожиданно для себя самого проговорил он несчастным голосом.
- Никак ты хочешь сообщить мне, что совсем не величайший является отцом будущего наследника? - сладким голосом осведомилась повитуха.
Маниакису осталось лишь воздеть руки к небу, дабы убедить Зоиль, что он вовсе не такой кровожадный дикий зверь, каким может показаться. Впрочем, если повитухе угодно так думать, с этим все равно ничего не поделаешь.
- Сделай для нее все, что в твоих силах, - попросил он.
- Я всегда выкладываюсь до последнего, величайший, - со спокойным достоинством ответила Зоиль, поджав губы так, что почти исчезла линия рта. - А если на сей раз меня постигнет неудача, тогда... Ну что ж, тогда, - да благословит Фос мастерство мага-врачевателя и хирурга. Вы уже послали за ними, величайший?
- Послал, - вздохнул Маниакис. - Просто мне не хотелось, чтобы они появились в резиденции, пока ты не проследуешь вслед за Нифоной в Красную комнату и не затворишь за собой дверь.
Зоиль задумалась, взвешивая услышанное.