— Да, американец, Наполеон получит по своему чертову надменному носу. И когда он проиграет, я продам ему еще кое-какие сведения… В отчаянии он выложит двойную цену, а я опять перебегу к австрийцам и втридорога продам то, что продал ему. Вот так делаются деньги в нашем деле!
— В нашем деле?
— Столкновения противников лбами, — пояснил он, расхохотавшись.
— Ты дьявольски откровенен.
— Вино ударило в голову, — бросил он, пожимая плечами. — Кроме того, я уверен в твоем молчании.
— Потому что я тоже шпион?
— Разумеется нет! — воскликнул он, вдруг пристально взглянув на меня. — Ты похож на меня, американец, поскольку способен понять ценность того, что тебе говорят. Ты предашь меня с той же легкостью, с какой я предал Бонапарта за тридцать сребреников, мотаясь, как и я, из стороны в сторону. Да-да, даже не думай отнекиваться… На твоем месте я сделал бы то же самое. Таков уж наш грешный мир, — заключил он, лениво поднимая пистолет. — Так что этот секрет сойдет в могилу вместе с тобой! Да брось, не хватайся за винтовку! — Он улыбнулся. — Должно быть, ты уже смекнул, что искал я именно тебя, а не Бонапарта. Мои главные заказчики хорошо помнят твои преступления.
— Главные заказчики?
Он взвел курок.
— Неужели ты думаешь, что у ложи короткая память? — Он прицелился мне в грудь.
И в этот момент я выпустил пробку из бутылки.
Его сгубила излишняя уверенность, вернее, самоуверенность. Мне доводилось встречать таких подлых гадов, поэтому я специально потряхивал бутылку, усиливая давление шипучего вина, и перестал удерживать пробку на мгновение раньше его выстрела. Пробка вылетела из горлышка, и винный фонтан залил ему лицо, этого было достаточно, чтобы его пистолет дернулся, а я успел отскочить в сторону. Пуля просвистела мимо и врезалась в стену, выбив из нее пылевое облачко. Поднявшись с пола, он вытащил второй пистолет, но я уже достал из-за пояса томагавк и метнул его в негодяя. Лезвие топорика с треском вонзилось ему в подбородок, разбив вдребезги и пару зубов, и тогда я схватил винтовку. Наши выстрелы прогремели одновременно, но, согласитесь, топор в зубах не улучшает меткости. Ренато промазал, а я нет.
Пуля отбросила его назад, он упал, дернулся и замер. Настороженно поглядывая на поверженного врага, я перезарядил винтовку, готовый в любой момент оглушить его прикладом, потом выдернул из его подбородка томагавк и вытер лезвие краем его куртки. На рассеченных губах Ренато застыло злобное выражение. Отвратительное зрелище, но после двух лет истребления подобных ему мерзавцев мои чувства изрядно огрубели.
О какой же ложе он говорил? В следующее мгновение подтвердились мои худшие опасения. Не обращая внимания на льющуюся из его ран кровь, я подтащил покойника к струящемуся из двери свету и расстегнул ему куртку и рубаху. На шпионской груди краснела выжженная татуировка обвитой змеей пирамидки. Апоп, змеиный бог! Меня передернуло. Неужели Ренато принадлежал к одной из лож моего заклятого, но сгоревшего врага Силано, к предательской ветви ложи египетского обряда, члены которой преследовали меня в Египте? А теперь по милости этого коварного змея Наполеон разделил свою армию, хотя австрийцы сосредоточили здесь все силы. Даже если я поспешу обратно к Наполеону, то дивизии Дезе и Ла Поупа не успеют вернуться к началу сражения. И центр французов будет разбит.
Проклятый Ренато!
Да, похоже, до Парижа я доберусь не скоро. Натура у меня, конечно, изменчивая, но я не предатель, даже если речь не идет о благополучии моей родины. Оставался один выход — галопом доскакать до Дезе, которого я слегка знал по Египетской экспедиции, и убедить его поспешить назад, чтобы присоединиться к основным силам. Это будет безумная скачка, но если мне повезет, то я успею вовремя.
Я бросил взгляд на безжизненное тело. Как я уже говорил, хвастовство до добра не доводит. Никого, включая меня! Похоже, при случае я не только могу принести пользу другим, но и развить собственные добродетели. Святые угодники, неужели Наполеон знал, что на меня можно рассчитывать?
В удивленных глазах подлого шпиона стояла смерть, вокруг него уже расплылась лужа крови. Чтобы скрыть приметную татуировку, я застегнул его окровавленную рубаху, вышел из дома и, устало вскочив на лошадь, спешно отправился спасать предстоящую битву. Краем глаза я заметил какое-то смутное движение. Мне показалось, что кто-то прячется в придорожных кустах.