А через год всё закончилось. В ту ненастную ночь бушевал весенний шторм. Я проезжал мимо коттеджа Эрика, и вдруг какой-то человек выскочил прямо перед машиной. Это оказался тот самый кубинец. Он сказал, что Эрик утонул у него на глазах.
Сначала кубинец услышал странный крик и, выскочив на веранду, пытался понять, откуда раздаётся зов о помощи. Посмотрев в сторону коттеджа Ли, он увидел Эрика, стоящего на берегу. Чем-то сильно возбуждённый, тот кричал, словно кто-то там, в разбушевавшемся море, мог услышать его. Потом он бросился в дом. Несколько секунд его не было, и вот он появился снова в одних плавках с ножом на поясе.
Кубинец видел, как мой приятель нырнул прямо во вздымающиеся чёрные волны и исчез. Судя по всему, он тут же утонул.
— Он был сумасшедшим! — заверил кубинец, пока мы быстрым шагом шли к дому Ли.
Среди высоких валов я не заметил голов пловцов. В самом деле, достаточно было одного взгляда, чтобы понять: любому, даже самому опытному пловцу грозит немедленная гибель, стоит ему только отдаться разбушевавшейся стихии. Так что мы отправились в коттедж. Там на столе горела лампа.
Эрик, переодеваясь, бросил одежду прямо на пол. На столе лежал обрывок бумаги с торопливыми каракулями:
Фрэнк, приплыла Аана. Она позвала меня... Нуун при смерти, он смягчился, и я возвращаюсь. Я отправлюсь назад вместе с ней...
Переполненный печалью, я выронил записку
— Он решил, что услышал её зов ! — потрясённо проговорил я, обращаясь к самому себе.
— Крик... Первый крик, который я слышал... шёл со стороны воды, — вспомнил кубинец.
Я повернулся, поражённый.
— Должно быть, ты ошибся. Ни лодка, ни пловец не смогли бы выдержать такой шторм.
— Я уверен, — продолжал упорствовать кубинец. — Странный это был крик... словно человек кричал, только как-то не по-человечески.
На мгновение я застыл, в голове постепенно начало складываться ужасное подозрение. Но я гут же постарался отбросить крамольные мысли в сторону.
— Ты принял за крик завывание ветра, — заверил я. — Должно быть, бедный Эрик тоже услышал его. Ладно, всё равно начать поиски тела мы сможем только утром.
По моему настоянию на следующий день и в самом деле начались поиски. Но тело Ли мы гак и не нашли.
До сих пор я часто думаю об этом. Совершенно очевидно, что Эрик верил в существование морского народа. Он бросился на обманный зов и утонул: это единственное разумное объяснение случившегося.
Похитители звезд
1
Когда я вошел на мостик — это было длинное, узкое помещение, — пилот, сидевший у контрольной панели, обернулся, приветствуя меня. — Альфа Центавра прямо по курсу, сэр, — доложил он.
— Поверните на тридцать градусов, — приказал я, — и сбросьте скорость до восьмидесяти световых; она должна оставаться такой, пока мы не пролетим мимо.
Сверкающие рычаги тут же защелкали под его пальцами, и, подойдя ближе, я увидел, как стрелки спидометров ползут назад, — мы замедлялись. Затем перевел взгляд на широкий иллюминатор, занимавший переднюю часть помещения, и принялся наблюдать, как звездная панорама по мере изменения курса сдвигается в сторону.
Мостик находился на верхушке длинного, похожего на сигару корпуса нашего корабля, и в его иллюминаторы видно было сверкающее звездное небо. Впереди пылала гигантская двойная звезда альфа Центавра. Два мощных ослепительных солнца, которые затмевали все остальные светила, медленно ползли в сторону по мере того, как мы огибали их. Справа от нас на фоне черного неба протянулись обширные, похожие на облака пыли участки Галактики, тесное скопление звезд, среди которых выделялись рубин Бетельгейзе, ярко сверкающий Канопус и излучающий горячий белый свет Ригель. А далеко впереди, за звездами-близнецами, сияла яркая желтая точка — Солнце нашей родной системы.
Я смотрел на желтую звезду — туда, куда наш корабль летел со скоростью, в восемьдесят раз превышавшей скорость света. Прошло уже более двух лет с того дня, как наш крейсер покинул Солнечную систему, чтобы присоединиться к могучему флоту Звездной Федерации, который поддерживал порядок в Галактике. За эти два года мы проделали немалый путь, избороздили Млечный Путь вдоль и поперек, патрулируя в составе флота космические трассы и помогая уничтожать редкие пиратские корабли, которые взимали дань с межпланетных торговцев. Но сейчас приказ властей Солнечной системы призвал нас домой, и мы с неподдельной радостью ожидали возвращения. Жители планет, на которых мы побывали, относились к нам вполне дружелюбно, как к собратьям по великой Федерации, но, несмотря на все их гостеприимство, мы были рады вернуться. Хотя мы давно привыкли к инопланетным, негуманоидным формам жизни, расам, населявшим иные системы, от странных людей-мозгов Алголя до жителей Сириуса, похожих на птиц, их миры были для нас чужими. Мы тосковали по восьми знакомым маленьким планетам, вращавшимся вокруг нашего Солнца, и поэтому спешили изо всех сил.
Пока я таким образом размышлял у иллюминатора, два солнца альфы Центавра остались позади, и теперь, быстро щелкая рычагами, пилот включил двигатели на полную мощность. Через несколько минут корабль уже несся вперед со скоростью, почти в тысячу раз превышавшей скорость света. Мы двигались при помощи недавно изобретенных детрансформирующих генераторов, они вырабатывают поступательные колебания с частотой почти в тысячу раз больше световых. На огромной скорости, которую могли развивать лишь несколько судов во всей Галактике, мы преодолевали миллионы миль в секунду, но сияющая желтая звезда, казалось, не менялась в размере.
Позади меня, щелкнув, отворилась дверь, пропустив Дал Нару, второго помощника капитана, происходившую из старого рода знаменитых космолетчиков; отдав честь, молодая девушка улыбнулась мне.
— Еще двенадцать часов, сэр, и мы на месте, — сказала она.
Я улыбнулся, видя ее рвение, и спросил:
— Вы ведь не пожалеете, что вернулись к нашему маленькому Солнцу, а?
Она покачала головой:
— Только не я! Возможно, по сравнению с Канопусом и остальными это всего лишь булавочная головка, но во всей Галактике нет ни одного места, похожего на нашу систему. Однако любопытно: почему нас так внезапно отозвали из флота?
При этих словах я нахмурился.
— Не знаю, — медленно проговорил я. — Не припомню случая, чтобы какая-нибудь планета отзывала свои корабли из флота Федерации, для этого должна существовать серьезная причина…
— Ну что ж, — весело произнесла Дал Нара, оборачиваясь к двери, — причина не имеет значения — главное, что мы летим домой. Экипажу приходится хуже, чем мне, — они там, внизу, сражаются с генераторами, пытаются выжать из них еще несколько световых скоростей.
Дверь за Дал Нарой со щелчком закрылась, и я рассмеялся, но, когда снова обернулся к иллюминатору, понял, что заданный ею вопрос беспокоит меня, и задумчиво взглянул вперед, на желтую звезду. Ведь дело обстояло именно так, как я сказал Дал Наре: неслыханно, чтобы планета отзывала свой крейсер из могучего флота Федерации. Федерация, в состав которой входили все населенные миры Галактики, полностью зависела от своего флота в обеспечении безопасности межзвездного пространства, и каждая звезда обязана была предоставить ему определенное количество боевых кораблей. Я знал, что корабли эти можно отзывать только в крайнем случае, но сообщение, полученное нами, предписывало нам возвращаться в Солнечную систему как можно скорее и доложить о своем прибытии в Бюро астрономической информации на Нептуне. Я решил, что скоро узнаю, что скрывается за этим приказом, потому что мы преодолевали последний этап нашего пути домой; так что я постарался до поры до времени выбросить эту проблему из головы.
Но вопрос, как ни странно, продолжал тревожить меня, и двенадцатью часами позже, когда мы оказались в пределах родной системы, я нетерпеливо наблюдал, как увеличивается в размерах желтая звезда — наше Солнце. Постепенно замедляя движение на подлете к самой отдаленной от центра планете — Нептуну,[2] точке прибытия и отправления всех торговцев в Солнечной системе, — мы уже достигли одной световой скорости. Продолжая замедляться, мы миновали единственный спутник Нептуна и по переполненной трассе устремились к поверхности планеты.
2
В 1929 году, когда был опубликован рассказ «Похитители звезд», астрономы насчитывали в Солнечной системе восемь планет, последней из которых являлся Нептун. В 1930 году молодой американский астроном Клайд Томбо открыл девятую планету — Плутон. Однако в 2006 году астрономы пересмотрели официальное значение термина «планета», после чего Плутон стал считаться карликовой планетой, а Нептун вновь — восьмой и последней планетой Солнечной системы. Так что в этом Гамильтон оказался прав. Не прав он в другом — Нептун не мог бы стать торговой базой Солнечной системы, потому что у него, как и у других газовых планет-гигантов, нет твердой поверхности.