Грэхема умело и крепко связали и понесли прочь. Оглянувшись. он увидел Эдит — она рыдала, съёжившись на земле.
Поимка и обещание смерти вогнали Грэхема в ступор, но одна обманутая надежда продолжала давить на сердце.
Он так и не увидел детей. Эдит не решилась привести их с собой, и теперь ему не суждено...
Грэхема несли по узким булыжным мостовым. Новый Иорк не радовал разнообразием. Вездесущая тьма с редкими тусклыми огнями, одинаковые дома с вычурными эркерами, одни и те же грязные конуры.
Он помнил время, когда замок герцога был для него величайшим творением зодчих. Он помнил, как с благоговением юнца глядел на тёмную лестницу, что вела вниз, в подземелья; на лестницу, по которой волокли сейчас его самого.
Он сидел в холодной каменной темнице, куда его бросили, и баюкал пульсирующую болью руку. Он размышлял и вспоминал, зная, что ни мысли, ни память не проживут долго.
Дверь открылась, и вошёл священник. Грэхем узнал товарища по детским играм, прилежного и робкого Эрика.
— Меня послал к тебе капитан Кварл, — сказал Эрик неуверенно. — Чтобы я помог тебе прийти к миру с собой прежде, чем...
Он замер, и Грэхем кивнул.
— Значит, меня вот-вот повесят? Хоть бы предупредили.
Внезапным потоком раскалённой лавы его душу затопил гнев.
— Я кончу свои дни на верёвке - но за что? За пару оленей, убитых десять лет назад! Какой в этом смысл? Разве это справедливость?..
— Ни смысла, ни справедливости, - протянул Эрик. - Но в таком уж мире мы живём.
— Клянусь богом, я хотел бы, чтоб этот мир был другим! — гремел Грэхем.
— Наш мир быть другим, — задумчиво сказал Эрик, — если бы другой была его история. Всех феодалов и тиранов, тормозящих развитие науки, давно не было бы, если бы воплотились мечты Роджера Бэкона... Бэкон жил несколько веков назад, он был фантазёром и пророчествовал о том, что однажды мудрость человека и его наука подчинят природу, укротят молнии, и люди полетят по воздуху, а работу будут выполнять машины. Он верил в то. что это случится... но этого не случилось.
Грэхем бросил на Эрика свирепый взгляд.
— Да уж, если бы его пророчества сбылись, Земля была бы совсем другой! Подумать только — люди, овладей они наукой, могли бы жить без боли и страха!
Его плечи поникли.
— Это мир несбывшегося. А мы... мы должны жить там, где живём.
Они молча сидели рядом, пока сквозь прутья решётки в камеру не просочилась заря. Послышался грубый топот приближающихся сапог.
Грэхем со связанными за спиной руками - правая, раздробленная, болела просто кошмарно - молча поднялся на внутренний двор замка, где Кварл и его палач безмятежно ждали у герцогского эшафота.
Небольшая толпа движимых любопытством и сочувствием горожан собралась, чтобы посмотреть, как вершится возмездие герцога. Грэхем услышал, как кто-то выкрикнул его имя, и узнал голос Эдит.
Он нашёл её смертельно бледное лицо в толпе. Рядом стоял высокий испуганный мальчик четырнадцати лет; его брат и сестра чуть помладше прижались к Эдит с другого бока.
Он знал. Он знал, что Эдит придёт, чтобы он увидел детей перед смертью.
Грэхем посмотрел на них, и его горло сжалось. Он слышал, как Кварл отдаёт приказы, но словно бы издалека. Петля скользнула на его шею почти неощутимо.
Он смотрел на детей и улыбался. Они увидят, что отец умирает как мужчина. Большего он дать им не мог.
Кварл отдал ещё один приказ, и...
Щёлк!
III
Грэхем медленно высвобождался из тьмы, в которой вдруг очутился.
На миг он перестал понимать, что происходит. Потом понял, что излучатель, как и было запланировано, автоматически переключился и перебросил сознание в очередное ответвление времени, на ещё одну несбывшуюся Землю.
И вот он попал в голову еше одного несбывшегося Грэхема - и воспринимал мир через его органы чувств! Только звали этого человека по-другому.
Его звали Граам, и был он верховным звездочётом Храма Звёзд великого города Новый Майяпан в роковом году, соответствовавшем 1948 году на другой временной ветке.
Грэхем смотрел на мир глазами Граама и помнил всё. что помнил Граам. Он стоял в маленькой круглой комнате, на каменных стенах которой были затейливо высечены странные иероглифы; в сводчатой крыше над ним зияли щели. Под одной такой щелью помещалось изогнутое зеркало на медной опоре, отражавшее яркую звезду.
Граам пристально изучал звезду на зеркальной поверхности, осторожно меняя угол отражения при помощи опоры, на передвижном основании которой имелась градуированная шкала.
- Полгода я ждал! - приговаривал он возбуждённо, не прерывая работы. - Сегодня ночью я узнаю, прав я - или это всего лишь мои фантазии!
Грэхем знал, что именно пытается сделать Граам. Ему грезилось, что звёзды бесконечно далеки, и он пытался доказать это методом триангуляции.
В маленькую обсерваторию на крыше храма вошли женщина и мужчина. Грэхем знал, что это Эйда, жена Граама. и его друг Итциль.
Глаза прекрасной темнокожей Эйды были выпучены от страха. Все трое были одеты в короткие белые льняные туники с алмазными перьями - украшением майянских аристократов.
- Граам, здесь нельзя оставаться! - воскликнула женщина. - Город уже почти опустел!
Её поддержал мужчина:
- Ацтекские войска жгут деревни на той стороне реки! Убедись сам, если не веришь!
Он потащил Граама на маленький балкон, опоясывавший высокую башню обсерватории.
Они смотрели вниз, на тьму великого Нового Майяпана. Его величественные террасированные пирамиды чёрными монолитами врезались в ночь, однако лишь несколько огоньков светились на улицах и в садах, ибо над городом нависла тень рока.
Город возвышался на том же острове, где в реальности Грэхема возник Нью-Йорк. Глядя на мир глазами Граама, Грэхем впитывал знание о столетиях истории, в которой это место достигло расцвета — и теперь готово было рухнуть во тьму.
На этой Земле история пошла другим путём, не таким, как в его собственном мире или на феодальной Земле, откуда он прибыл сюда. Здесь Старый Свет не породил никакой цивилизации - и не завоевал Новый.
Взамен невиданного блеска и великолепия достигла древняя цивилизация майя, развитию которой никто не препятствовал. Великая империя майя вышла за пределы южной прародины и, распространяясь на север, заняла почти всю восточную половину континента. Здесь, в Новом Майяпане, крупнейшем городе империи, величие майянской науки достигло своего апогея.
Эйда протянула руку на запад, в сторону тёмной реки.
- Взгляни, это горят деревни!
Граам смотрел на уродливые алые шрамы на лице ночи.
- У ацтеков есть лодки, через несколько часов ацтекские воины войдут в Новый Майяпан! — протараторил Итциль. - Мы должны бежать!
- Несколько часов? - пробормотал Граам. - Этого времени хватит, чтобы завершить мой эксперимент.
- Ты с ума сошёл? - закричал Итциль. - Ты же знаешь, что будет, если они найдут тебя здесь!
Грэхем знал. Все знали о том, каково жить под пятой ацтекских завоевателей.
Его накрыло глухое отчаяние, терзавшее майянские сердца уже много месяцев. Великая империя майя, равной которой не было на свете, вскоре погибнет.
Они напали на империю, когда изобрели новые виды оружия — арбалет и катапульту. Они наносили столь стремительные, концентрированные и адски точные удары, что почти вся империя пала к их ногам.
- Все наши великие древние города завоёваны, - у Эйды перехватило дыхание. — Ушмаль, Старый Майяпан, Паленке... Даже древняя и священная Чичен-Ица. Настал черёд величайшего Нового Майяпана...
- Это конец цивилизации, - сказал Граам мрачно. - Старый Свет погряз в варварстве навсегда, а отныне и в Новом Свете не будет ничего, кроме варварства ацтеков.