Услышав смелые слова молодого лазутчика, Вольфгарт рассвирепел, но ничего не сказал.
— Пендраг, — приказал Зигмар, — возьми пятнадцать воинов. Отъедете на триста шагов к востоку. Вольфгарт, то же самое, только на запад.
— А ты сам? — спросил Вольфгарт.
— Я с оставшимися конниками поскачу прямо через кряж и ворвусь в центр лагеря, а вы нападете с флангов и добьете тварей.
— Отличная идея, — оценил Вольфгарт. — Хорошо и просто.
Казалось, что Пендраг хочет возразить, но он лишь пожал плечами и поехал собирать воинов. Зигмар кивнул Вольфгарту, и тот последовал примеру Пендрага и тоже отправился отдавать приказы своим людям.
В лагере зверолюдей нарастал темп барабанного боя. Зигмар обернулся и спросил:
— Ты готов, Герреон?
Брат-близнец Триновантеса подъехал к нему и скривил губы в волчьем оскале:
— Я готов, брат.
Шесть лет назад Зигмар с Герреоном заключили мир.
Тем далеким днем брат Триновантеса разыскал сына короля, который вместе с Пендрагом упражнялся во владении мечом и копьем на Поле мечей у подножия Холма воинов. Полем мечей называлась большая территория в пределах городских стен, где бывалые воины обучали владению оружием молодых.
Вольфгарт считал, что изучать приемы ведения боя перед гробницами умерших — дурная примета, но Зигмар утверждал, что каждому воину полезно знать, что его ждет, если он дрогнет в бою.
Под жесткой опекой Альвгейра молодежь училась сражаться мечом и копьем, а Вольфгарт наставлял в стрельбе из лука. На поле стояли мишени, вырезанные в форме орков, и лязгу железных мечей вторил свист стрел.
Теперь у каждого воина в Рейкдорфе был железный меч. Пендраг с мастером Алариком уже не один год ездили в разные уголки земель племени унберогенов и проверяли, все ли кузницы оснащены мехами с водным приводом, необходимым для производства железного оружия. Мало кто теперь пользовался бронзовой броней, у большинства всадников были рубахи из железных колец или же панцирь из наложенных друг на друга чешуек.
Посланцы ютонов, черузенов и талеутенов заметили, какой резкий скачок сделали унберогены, и король Бьёрн был доволен, что сила его племени известна так далеко.
— А вот и ходячую проблему несет, — сказал Пендраг, заметив Герреона.
Зигмар, заранее напрягшись в ожидании колкостей по поводу его отношений с Равенной, опустил меч и повернулся к ее брату. Не секрет, что они с Равенной стали близки, и лишь слепец мог бы не заметить этого. Удивляло только то, что братец так долго никак не реагировал на случившееся.
Герреон выглядел, как всегда, безукоризненно. На нем были штаны из оленьей кожи, черная безрукавка, вышитая серебряной нитью, и сапоги из замши. Рукой юноша слегка касался рукояти меча. Зигмар знал, сколь умело владеет он этим оружием. Искусство Герреона было поразительно, чему сын короля становился свидетелем на многочисленных тренировках и в бою.
Сам Зигмар был хорошим фехтовальщиком, но Герреона восточные роппсмены назвали бы мастером клинка. Сын короля напрягся, ожидая взрыва негодования, и заметил, что Пендраг подошел ближе к нему.
— Герреон, — начал он, — если ты хочешь говорить о Равенне…
— Нет, Зигмар, — отвечал Герреон. — Моя сестра ни при чем. Это касается лишь нас двоих.
Неужели Герреон хочет вызвать его на бой? Только это чистейшей воды безумие. Даже если ему удастся победить, королевская стража потом убьет его.
— Тогда в чем же дело?
Герреон отпустил рукоять меча и сказал:
— После смерти Триновантеса прошло достаточно времени, чтобы я мог все обдумать. Я стыжусь своих тогдашних речей и поступков. Вы с братом были друзьями, и ты в самом деле его любил.
— Да, Герреон, это так.
— Я бы хотел, чтобы ты знал: я не виню тебя в смерти брата. Моя сестра верно сказала: не ты убил его, а орк. Если ты меня простишь, я предложу тебе дружбу, как когда-то сделал мой брат. — Герреон ослепительно улыбнулся и протянул Зигмару руку, добавив: — И как сейчас делает моя сестра.
Зигмар почувствовал, что краснеет.
— Ты унбероген, — произнес он, пожимая руку Герреона, — и тебе нет нужды просить у меня прощения. К тому же я давно уже все забыл.
— Спасибо, — сказал Герреон. — Это много для меня значит, Зигмар. Не знаю, есть ли у меня шанс удостоиться твоей дружбы.