Были ли репрессии оправданными? Молотов признавал множество ошибок, из-за которых погибло большое количество невиновных людей, и считал совершенно неоправданными масштабы чисток. «Эти беспримерные и, безусловно, во многом необоснованные и несправедливые репрессии превзошли все разумные и допустимые размеры. В огне этих репрессий погибло много не просто невинных людей, погибло немало честнейших революционеров, преданнейших партийцев. Никто и никогда не оправдает этой вакханалии репрессий тридцатых годов, а также второй половины сороковых и первых лет пятидесятых годов»1329.
Роль Сталина в проведении репрессий для него была очевидной. «Мне, как и другим товарищам из партийного руководства, было и тогда ясно, что при проведении массовых репрессий допускались серьезные ошибки, прямые злоупотребления, - напишет Молотов. - Хотя в те годы соответствующие государственные органы направляли в ЦК многочисленные протоколы следственных дел, в которых были разные “признания” арестованных в контрреволюционных актах, в предательских связях с иностранными капиталистическими государствами и т. п., вынужденный характер этих “признаний” нередко был очевиден. В личных беседах со Сталиным я не один раз предлагал провести основательную партийную проверку работы следственных органов, но это не только не находило поддержки, но и встречало явно отрицательное отношение. Только в отдельных редких случаях давалось согласие на такую проверку» 133°.
Но Молотов не перекладывал всю вину на Сталина. «Особую ответственность несет за это Сталин. Не могут снять с себя ответственности за эти репрессии и ближайшие соратники Сталина - члены Политбюро ЦК, секретари крупнейших парторганизаций, которые знали и не могли не знать о том, что творилось в партии, в стране». Чуеву он сказал: «Я отвечаю за все репрессии как председатель Совнаркома»1331.
Однако Молотов не соглашался и с преувеличением масштабов репрессий, и с поголовной реабилитацией всех осужденных. «После смерти Сталина, особенно после выступления Хрущева на XX партийном съезде и позже усиленно раздувались разные, во многих случаях сомнительные, добросовестно не проверенные и явно преувеличенные “сведения” о репрессиях в середине 30-х годов. Нашлись в партии люди, которые готовы были взвалить на руководство партии 30-х годов любые обвинения и прямые поклепы самого злостного характера, хотя в свое время отличались излишней “активностью” в проведении репрессий (тот же Хрущев)»1332.
Молотов никогда не относил себя к инициаторам политики репрессий и отрицал, что когда-либо выступал за ужесточение наказаний. Из книги в книгу кочует такая статистика. В 1937-1938 годах в Политбюро из НКВД были представлены 383 списка на арест, которые включали в себя 44 тысячи имен. Из них 39 тысяч были расстреляны. Из этих 383 списков Сталин подписал 362, Молотов - 373, Ворошилов - 195, Каганович -191 и Жданов - 177. Из этого делается вывод о Молотове как главном инициаторе террора1333 . 9 апреля 1964 года Молотов написал в редакцию «Правды» письмо по поводу заявления Суслова о его визах «ВМН» на этих списках: «Суслов хорошо знает, что Молотов не принимал и не мог принимать таких решений. Указанная приписка могла означать только одно, а именно, что в ЦК было принято соответствующее решение»1334. Большое количество его подписей объяснялось тем, что именно Молотов председательствовал на заседаниях ПБ. Он неоднократно говорил, что «дело шло на доверии органам». И о непомерном рвении Ежова1335.
Глава правительства хорошо понимал, что и над ним тучи сгущаются. Слухи о том, что «Молотов исчез», ходили в народе1336. Признаков недовольства Сталина председателем Совнаркома - и прямых, и косвенных - было предостаточно. 17 августа 1937 года Политбюро сняло с работы заведующего секретариатом Молотова А. М. Могильного, а 28 августа - помощника М. Р. Хлусера1337. Могильный покончил с собой, бросившись в шахту лифта. Молотов терял непосредственных подчиненных одного за другим. Из девятнадцати союзных наркоматов и двух приравненных к ним по статусу комитетов с июля по декабрь 13 лишились руководителей1338. Отвечая в 1937 году на вопрос: «А вдруг бы Вам пришлось оказаться за решеткой?» Молотов философски замечал:
- Ну и что такого? О господи! Я смотрю на это дело с точки зрения революционной. Я мог не раз погибнуть за все эти годы - и до революции, и после1339.
Почему же Молотова не репрессировали в год Большого террора? Смиртюков называл причину: «И кто бы остался на хозяйстве страны? Новым зампредам нужно было время, чтобы освоиться»1340.