05.02.1982
Спрашиваю:
— Англичане и американцы вели переговоры с немцами в 1945 году за нашей спиной?
— Было, было. Самого разговора я не помню, но это было. Я вызывал послов и вручал им ноты по этому поводу.
05.02.1982
Говорим с Молотовым об Америке, о том, что это такая страна: если ты украл булочку, тебя посадят в тюрьму или оштрафуют, а если ты украл железную дорогу, тебя изберут в сенат.
16.06.1983
— После войны, в 1947 году, а может быть, в 1948-м, помню, какой-то острый вопрос был, мы вдвоем были в кабинете Сталина. Что-то он сказал, я сказал, не помню деталей. Он говорит:
— Ну как ты думаешь, войну-то они из-за этого не начнут?
Это о Трумэне. Много раз обменивались. Какая-то телеграмма была, сообщение, что-то надо было предпринять, может быть… «Войну-то они из-за этого не начнут?» Чувствует, что они обижены были.
— Нет, — я говорю, — не начнут.
Я тоже высказал такое мнение, что обостряется очень положение. Вот это я очень хорошо помню. Ставил вопрос о том, что не нужны лишние обострения…
29.02.1980
Американский Хрущев
— Это американский Хрущев. Болтун и авантюрист! — Так Молотов охарактеризовал американского президента Картера.
13.05.1978
Разговор с Бережковым
В Доме литераторов я познакомился с Валентином Бережковым, который в свое время был переводчиком у Молотова.
— Бережков передавал вам большой привет, спрашивая: «Он помнит меня?» Помнит, говорю. Он сказал такую фразу: «Я понимаю, как им со Сталиным было трудно, они за десять лет сделали невозможное, то, что никто не смог бы сделать, но, с другой стороны, основы сегодняшнего трудного положения в отношениях с Америкой они заложили, и нам приходится теперь искать ходы. Они не оставили нам никакой лазейки для отношений с Соединенными Штатами. То есть вы заложили основы…
— Плохих отношений, — продолжает фразу Молотов.
— Да, да. Говорит, трудно было на вашем месте поступать по-другому, но так получилось. Он работает секретарем нашего посольства в США.
— Нет, на него надо осторожно смотреть, — делает вывод Молотов.
13.01.1984
— Я слышал такие разговоры: давайте отдадим Курильские острова японцам, они из них сделают конфетку! Настроят там всего. Они ведь задыхаются от тесноты.
Я говорю: «Отдадим им Курилы, они и запрут нас».
— Запрут, конечно, — соглашается Молотов. — Разве можно это делать?
30.09.1981
Де Голль
После больших морозов сегодня оттепель, чуть ли не плюсовая температура. Молотов немного похудел, но выглядит по-прежнему бодро. Рассказываю ему о прогнозе американских астрологов: Европа станет коммунистической, конфликт между двумя системами вспыхнет в самой спокойной ныне точке земного шара.
Шота Иванович говорит о Троцком — много, долго, как водопад. Потом перешел к Петру Первому — столько полезного сделал для России, которая до него была отброшена от Запада.
— Но много немцев напустил в Россию, — говорит Молотов.
Я давно заметил, что при всем своем интернационализме Вячеслав Михайлович невероятно болеет за все русское, считая, что мы должны сами, своими силами превзойти мир.
— Вы Иловайского читаете? — спрашивает он и тут же добавляет: — Реакционный историк.
— Но лучше читать такие книги, — возражает Шота Иванович, — чем смотреть всякую ерунду по телевизору.
— А мы смотрим, — подмигивает мне Молотов.
— Симонова смотрели? — спрашиваю.
— Смотрел не все. Покрасовался он, показал себя, — говорит Молотов.
— Сказал, что он ничего не изменяет — как было в войну написано, так и оставляет. А сам везде заменил слово «немец» на «фашист».
— Верно? — спрашивает Молотов. — О, это хитрый очень!
Шота Иванович произносит тост за Молотова:
— Вы такую жизнь прожили!
— Что значит — прожил? Вы что, меня уже хоронить собрались?
Читаю вслух статью в «Правде» «Об упорядочении цен»:
— Меня возмущает формулировка: «Цены несколько повышены». Это «несколько» — в два раза. И на детскую одежду.
— Это позор! — говорит Молотов. Показываю ему отрывок из мемуаров Де Голля. Молотов все это читал.
— Он мне прислал свои мемуары на французском, — говорит Молотов.
Для Де Голля, конечно, не имело значения то, что Молотов уже не в Кремле, исключен из партии… Молотов есть Молотов.
Для Де Голля не имело значения и то, что у нас антисталинская кампании. Президент Франции, приехав в Москву, возложил венок на могилу Сталина. Представляю, как чувствовали себя наши стоящие рядом лидеры, когда высокий, прямой, негнущийся Де Голль стоял на Красной площади у могилы Сталина, держа руку под козырек…
18.02.1977
На переговорах
— Американцы предлагали поделить Германию на какие-то мелкие?..
— На небольшие государства, — подтверждает Молотов. — Глупая мера. Такие предложения были. В Америке все-таки, по-моему, тупые политики. Нелепость.
01.01.1985
Глупость
Молотову передали мнение одного хорвата: «Вы сделали ошибку, что не уничтожили немецкую нацию».
— Это фашизм, — говорит Вячеслав Михайлович.
— Я читал «картофельный план» — после войны засадить всю Германию картошкой, чтобы у нее не было промышленности, а всех немцев выселить на острова британских колоний.
— Был такой американский деятель Моргентау, — говорит Молотов. — Он писал в таком духе: не дать Германии восстановить свою промышленность. Тоже глупость. Довольно нелепая.
07.11.1979
«Жертвы Ялты»
«Вышла за рубежом книга «Жертвы Ялты», — говорю Молотову. — Написал ее внук Л. Н. Толстого Николай Толстой. Описывается ваша встреча с Иденом в 1944 году в Ялте, где вы договорились о репатриации советских граждан, оказавшихся за границей. Англичане потом переусердствовали и вернули всех насильно. Многие кончали жизнь самоубийством. Десять процентов возвращенных расстреляли, а девяносто процентов попало в концлагеря.
— Я такой встречи не помню, — отвечает Молотов. — Ее не было. Разговор, видимо, был. А возможно, нам и посылали людей, чтобы заслать разведчиков.
— Наверно, было, — говорю я. — Они приводят количество — тридцать тысяч человек.
— Ну, это они могут. Не проверишь.
04.03.1978
— Есть версия, по которой Жуков предлагал не останавливаться на Берлине, а двинуть дальше, взять Париж…
— Я такого не помню. Люди плохо знают географию[21].
08.03.1974
Рассматриваем фотографию Потсдамской конференции. Прошу рассказать, кто есть кто. Молотов поясняет:
— Это Вышинский, Громыко, Кузнецов Николай Герасимович, это начальник охраны Власик, Майский… Это Геращенко, заведующий экономическим отделом.
— Это Сталин, это Молотов, — говорю я.
— Верно, Сталин, Молотов. Это мой помощник Подцероб, это Царапкин, так называемый Новиков, Силин, второй мой помощник Потрубач, это мои ребята…
— А рядом со Сталиным кто сидит?
— Это Голунский, заведующий юридическим отделом МИДа, он переводил. Но он не только знал языки, он очень хорошо знал законы, и поэтому Сталин посадил его рядом с собой, чтоб нас не надули. Сталин не раз говорил, что Россия выигрывает войны, но не умеет пользоваться плодами побед. Русские воюют замечательно, но не умеют заключать мир, их обходят, недодают. А то, что мы сделали в результате этой войны, я считаю, сделали прекрасно, укрепили Советское государство. Это была моя главная задача. Моя задача как министра иностранных дел была в том, чтобы нас не надули. По этой части мы постарались и добились, по-моему, неплохих результатов.
21
Однако подобные настроения и слухи были. Из периода «холодной войны» хорошо помню такую песню, которую, разумеется, не исполняли по радио или в концертах: