Такое отношение предвзято и несправедливо. Вероятно, главный его источник – собственные мужские страхи перед тем, что происходит с ними самими. Строить дальнейшее взаимодействие на таком основании – не самая удачная мысль. В этой книге мы не собираемся обсуждать разводы, молодых жен и все тому подобное. Это слишком личное дело. Но одна идея у нас имеется. Почему бы вам вместо того, чтобы сидеть и смотреть, как громоздится вокруг тьма, пытаясь понять, что же не так с вами обоими, не раскрыться навстречу жизни друг в друге? Почему бы не сказать друг другу такое важное «да!», когда это простое слово может решить невообразимо много. Думаете, невозможно выделить в спутнике жизни все лучшее и сильное и по-новому взглянуть на качества, которыми обладает каждый из вас, в свете изменившихся обстоятельств? Вполне возможно!
На данном этапе необходимо понимать и помнить, что способности и возможности вашей спутницы имеют определенные пределы. Пока вы достаточно молоды и полны сил, поверить в это трудно, однако нередко случается, что один из партнеров в начале пенсионного этапа возлагает на другого слишком большие надежды. Я уже говорил, что мужская половина населения – даже такие замечательные парни, как мы с вами, – неохотно признает неизбежность и близость выхода на пенсию, поэтому отказывается предпринимать какие-либо подготовительные шаги. И в результате, когда неизбежный срок приходит, мы – в поразительно большом числе – со слезами на глазах обращаемся к своим «слабым» половинам, ожидая, что теперь заботы о том, как обеспечить нам интересную, наполненную чувствами и действиями жизнь, полностью перейдут в их сферу обязанностей. Простите, джентльмены, это нереально. Ни одна, даже самая преданная супруга не может и не должна брать на себя такой груз. И не говорите, что ваша готова ради вас на все – даже если это и вправду так, несмотря на все, что вы натворили за прошедшие тридцать лет, – если даже это и так, ни одна женщина не справится с таким колоссальным требованием и, повторяю, никоим образом не должна даже пытаться.
На этом комментарии заканчиваются. А главное правило, которое я хочу сформулировать в этой главе, таково: если у вас есть по-настоящему близкий человек – жена, подруга, кто-то еще, – не отдаляйтесь от него. Пересмотрите, видоизмените, укрепите связывающие вас отношения, какими бы они ни были. И отправляйтесь по Следующей Трети пути в непростую, порой враждебную, новую страну как равноправные партнеры, каждый из которых в равной мере несет ответственность за устройство вашей общей новой обители. Если вы будете вместе, вам будет сопутствовать большая удача и большая радость. Начните с этой книги. Предложите вашей второй половине прочесть ее и обсудить вместе. Овладейте вместе с Гарри новейшими достижениями эволюционной биологии, благодаря которым вы сможете сохранить силу тела и духа в следующие тридцать лет.
Вы – словно двое ребят из старого вестерна, которые собираются совершить налет на Дарвиновское Казино и потом жить, припеваючи, на захваченную добычу. Она будет ждать тебя с лошадьми ниже по течению реки. Или ты будешь ждать ее. И вы поскачете во весь дух, спасая свои жизни. Романтическая история… такая неожиданная после стольких прожитых вместе лет. И вы двое – ее главные герои.
Глава 3
Новая наука о старении
Однажды (к тому моменту у меня за плечами было десять лет общей терапевтической практики) я решил подвести кое-какие итоги своей профессиональной деятельности. В результате я получил подлинное откровение, которое изменило мою жизнь, мой подход к медицинской практике и в конечном итоге побудило меня заняться вместе с Крисом написанием этой книги. Что же произошло в тот день? В моей жизни все складывалось вполне удачно. Я любил свою работу. Я любил своих пациентов, и у меня были прекрасные коллеги. Но наблюдая за своими постоянными посетителями, с которыми был знаком все эти десять лет, я начал замечать кое-что. Некоторым из этих людей уже исполнилось по шестьдесят – семьдесят лет; одних я видел довольно часто и успел даже подружиться с кем-то из них, другие появлялись в моем кабинете только раз в году на плановых осмотрах да изредка между ними, если чувствовали какое-то недомогание. Встречаясь после долгого перерыва с этими пациентами, я словно рассматривал фотоснимки, разделенные большим временным интервалом, и видел признаки старения, которых не было годом раньше, так что у меня создавалось впечатление внезапности их появления. Я искренне переживал, наблюдая за деградацией людей, доверивших мне заботу о своем здоровье. У многих возникали проблемы, связанные с малоподвижным образом жизни, но даже те, кто был относительно активен, все больше страдали от избыточного веса, потери физической формы и апатии. У некоторых развивались очень серьезные заболевания. Случались инсульты, сердечные приступы, нарушения работы печени, злокачественные опухоли и опасные травмы. Кто-то уже скончался, хотя, наверное, рассчитывал на большее.
Пожалуй, самое трудное в моей профессии – сообщать пациенту плохие новости. «Нам придется взять дополнительные анализы…», «Вот это выглядит несколько подозрительно…», «Присядьте, пожалуйста, мне нужно с вами поговорить»… Все эти эвфемизмы мы используем для того, чтобы сказать, что чья-то жизнь неожиданно – и необратимо – обернулась серьезной неприятностью. Мне все чаще и чаще казалось, что большая часть подобных разговоров в моей практике происходит гораздо раньше, чем следовало, и причины этого были очевидны и устраняемы.
Дело было не в том, что я неправильно ставил диагноз или не мог распознать чего-то на рентгеновских снимках. Я делал то, что делают все врачи в этой стране, – лечил человека, приходящего ко мне с жалобой. У моих пациентов было хорошее медицинское обслуживание, но, как я постепенно начал понимать, не было хорошего здравоохранения. У большинства из них неприятные возрастные проявления и различные заболевания были следствием неправильного образа жизни, который они вели в предшествующие тридцать лет, а не каких-то серьезных физиологических и органических отклонений. Я, как и большинство американских врачей, хорошо делал не ту работу. Современную медицину не волнует образ жизни пациента. Врачи от него не лечат, в медицинских институтах о нем не рассказывают, а страховые компании не оплачивают его исправление. Я начал бояться, что в данной ситуации сделать ничего нельзя. Моей профессией было устранять последствия, а о причинах я задумывался нечасто. При этом многие из моих пациентов – в том числе и весьма разумные и способные люди – влачили поистине жалкое существование. Некоторые просто умирали.
Проводя этот анализ, я подумал еще вот о чем. Современная медицина в основном функционирует по системе, говоря юридическим языком, отдельных «дел» – вы вывихнули колено, у вас случился сердечный приступ, и вы идете с этой проблемой к специалисту. Далее следует краткий период интенсивного вмешательства, и вы расстаетесь, возможно, чтобы больше вообще никогда не встретиться. Я осознал, что моя практика принципиально отличается от этой. Я всегда хотел быть для своих пациентов постоянным консультантом и помощником, чтобы наблюдать их регулярно и долговременно. В общей терапии меня всегда привлекала именно эта возможность, но, с другой стороны, я понимал, что такого рода взаимоотношения с пациентами ставят меня в совсем иное, чем у врача-специалиста, положение. Именно подобная практика позволяет видеть не только сиюминутное состояние человека, но и динамику развития любых нарушений. Я действительно видел, как живут и умирают мои пациенты. И эти наблюдения однозначно свидетельствовали о том, как опасен, порой смертельно, образ жизни среднего американца, в особенности пенсионного возраста. Мне становилось все более очевидно, что при высоком уровне развития методов лечения мы катастрофически отстаем в развитии методов профилактики.