— Ну и медведь... — проворчал Гаркуша,
освобождаясь из железных Еруслановых тисков. — Тебе,
шатуну сибирскому, и одноразовым питанием обойтись
можно. Все кости переломал.
О своем недавнем намерении «навешать» Еруслану
«фонарей» он, видимо, уже забыл...
А командир и Еруслан смотрели на Яшу и не могли
насмотреться»
90
Пришлось Яше подробно описать свои ночные
приключения.
— Ты по порядку... Обо всем, — попросил Бадаев.—
Присаживайся, — он подвел Яшу к бочке, усадил, сам
устроился на камне. — Обо всем и подробно. Чужих тут
нет, все свои, так что не стесняйся.
Еруслан и дед Гаркуша подсели к ним,
приготовились слушать.
— У меня очень важное сообщение... — Яша
вопросительно глянул на командира.
— Сначала о ваших делах, о положении в городе, —
сказал Владимир Александрович, — для нас это важнее
важного.
Яша рассказал о проведенных операциях, обрисовал
обстановку в городе, передал добытые их группой
данные о противнике.
— «Молва»-то наша как поживает? — низкой
октавой прогудел Еруслан. — Или на убыль пошла?
— Да нет, зачахнуть не даем, — ответил Яша. —
Ребята по селам ходят, поддерживают слухи. Нервишки
фашистам взвинтили — дальше некуда.
— Это очень сейчас важно: не дать угаснуть
«Молве»,— сказал командир. — Чем дольше проторчат здесь
в бездействии дивизии оккупантов, тем лучше... А
теперь, будь добр, о Садовом. Когда вы к нему шли, вас
кто-нибудь видел?
— Дворник.
— Не чистая, значит, работа.
— Он в подъезде торчал, — объяснил Яша. —
Любопытный такой мухомор. Как говорится, деду сто лет
в обед, а он как шустрая кумушка — зырк да зырк
глазами. «Вы к кому так поздно?» —спрашивает. «К
родственнику, к свояку, — пояснил Антон Брониславович
и для пущей важности высунул из кармана брюк
горлышко бутылки. — Болен он, прослышали, вот и решили
проведать. Да и как не навестить, если живет бирюк
бирюком и, наверное, воды подать некому». Но с ходу
заговорить деду зубы не удалось. «Ах, тот, на четвертом
этаже, — обронил он, — что бирюк он, верно, нелюдимо
живет, дружбу ни с кем не водит и даже вот это, — дед
щелкнул себя по шее, — предпочитает без свидетелей.
А в последнее время что-то шибко закладывать стал —
чуть не на четвереньках в квартиру вползает». —
«Сейчас-то он дома? —спросил Саша. — А то, может, зря про-
91
гулялись?» — «Раньше, промежду прочим, я вас вроде
не примечал», — дед посмотрел на нас с недоверием.
Особенно подозрительно покосился на Антона
Брониславовича. «А раньше он больше у нас гостевал», —
нашелся Федорович.
— Да, парламент с этим дедом вы развели порядоч-
92
ный, — заметил Бадаев, переглянувшись с Ерусла-
ном. — Надо бы уточнить, кто он да что и дышит чем,
не связан ли, чего доброго, с полицией или сигуранцей...
Впрочем, это уж наша забота. Продолжай, Яша.
Однако дальнейший Яшин рассказ был недолог.
Видя, что от дворника просто так не отделаешься, а время
идет, Федорович предложил старику подняться с ними
и выпить за здоровье «свояка». Идти с незнакомыми
людьми дворник побоялся и остался внизу. Открыл им
Садовой не сразу. Долго возился с запорами, гремел
цепочкой, несколько раз уточнил, не ошиблись ли
гости адресом, попросил повторить пароль и только после
этого впустил в квартиру. Чувствовалось, что столь
93
поздних гостей он не ожидал и чем-то сильно
встревожен. «Чем вы занимались в последнее время?» — задал
ему вопрос Антон Брониславович и опустил руку в
карман. Это был условный сигнал. Саша тут же занял
место у окна, а Яша прислонился к двери. Садовой
почуял неладное, заметался по комнате. «Что это, —
взвизгнул он, — допрос?» — «Я спрашиваю: что вы
успели сделать?» — повторил Федорович. «Передайте
Бадаеву, — сорвался на крик Садовой, — что завтра
в одиннадцать утра я жду его возле кинотеатра «Ак-
са». Отчет о своей работе я дам ему лично». — «На
встречу с Бадаевым ты пойдешь один или с тем типом, с
которым чокался в сигуранце?» — уточнил Федорович.
Садовой побледнел, бросился к кровати. Но достать
оружие из-под подушки не успел. Чиков и он, Яша,
выстрелили в него почти одновременно...
— Когда вы уходили, дворник по-прежнему торчал
в подъезде? — спросил Бадаев.
— Нет, внизу не было никого, — ответил Яша.
— Этот дом теперь обходите стороной, — наказал
Бадаев.
«Говорить или не говорить о взрыве пороховых
складов?» — колебался Яша. Но Бадаев как бы уловил ход
его мыслей и, как тогда, в первый день их встречи в
санатории Дзержинского, положил ему на плечо руку.
— Чего замялся? Не все, чувствую, выложил.
«Э, была не была!» — решился Яша и рассказал об
уничтожении складов.
— Надо же, из рогаток! — дымя своей «сигарой»,
удивлялся дед Гаркуша. — Был бы орден, тут же
приколол.
— Бу-у-дет у него орден, обязательно бу-у-дет,—
трубно гудел Еруслан.
— Отлично придумали! — похвалил Бадаев. —
Поздравляю! Только, смотрите, берегите себя. — Он вдруг
спросил:—А «Старик» как, Петр Иванович? Каково
вам в одном шалаше? Ты о нем почему-то ни слова.
— Живем... — ответил Яша нехотя.
— Не договариваешь ты чего-то, — покачал головой
Бадаев. — А в нашем деле, не раз толковали об этом,
не должно быть недомолвок.
Рассказ Яши о «Старике» командир, дед Гаркуша и
Еруслан выслушали в глубоком молчании, не перебивал.
— Даже, говоришь, отругал за пороховые? —Бадаев
94
задумался, вопросительно посмотрел на товарищей.—
Странно... Ничего не понимаю...
В углу штрека тихо, как шмель, зажужжал телефон.
Бадаев подошел, снял трубку. По тому, как он
выпрямился, расправил плечи, все поняли: произошло что-то
большое, значительное.
— Сам слышал, своими ушами? — спросил он
строго того, кто звонил. — Не напутал? Повтори еще раз,
пожалуйста.
Глаза Бадаева счастливо лучились. Сняв шапку-
ушанку, он запустил пятерню в слипшиеся волосы,
широко улыбнулся.
— Сообщи Васину и Зелинскому, пусть собирают
людей. Я буду на базе через минут двадцать. А пока
передай новость на все посты. Да, да, сейчас же, сию
минуту!
Он мягко опустил трубку, постоял секунду-другую,
глядя торжествующе на товарищей, затем
воскликнул:
— Друзья! Вот и сбылось. Только что
передали сводку Совинформбюро. Выиграно сражение под
Москвой. Фашисты разбиты, бегут. Ура, товарищи.
Ура-а-а!
И под землей, в сырых и мрачных катакомбах, в
неприступной для фашистов подземной крепости
раздалось «ура!». Люди ликовали, обнимали друг друга,
целовались. То, во что верили, то, во что не переставали
верить, свершилось!
— Налей-ка нам, Ерусланушка, из нашего «энзе»,—
сказал Бадаев.
Дед Гаркуша снял шапку, трахнул ею оземь.
— Не скупись, медведь, не скупись! Заодно и за
сынков, за героев наших, чарку выпьем.
Всем на удивление, дед Гаркуша обходился на
радостях без своего знаменитого присловья.
«Как же сказать им, как? — переживал Яша. —
Нельзя оттягивать дольше. Кто знает, когда гитлеровцы
начнут свое черное дело». Но он подождал, пока Еру-
слан плеснет из фляги каждому спирту в кружку,
чокнулся со всеми, проследил, как они выпили, выпил сам,
поперхнулся, выслушал шутки в свой адрес и затем,