На некоторое время воцарилось молчание. Все и без слов было ясно.
Эйджи пытался понять, почему механизм остановился, почувствовав живую плоть. Может быть, инопланетянин таким образом раздевался? Нет, это абсурд. Но ведь и комната-пресс тоже абсурд…
В глубине души старый пилот радовался случившемуся. Этот упрямый осел Барнетт получил хороший урок. Теперь им ничего не остается, кроме как покинуть дьявольский корабль и придумать способ вернуть свой собственный.
— Чего стоите? Помогите одеться! — прорычал капитан.
Виктор поспешно притащил ему запасную рубашку, и Барнетт кое-как натянул ее на себя, держась подальше от стен.
— Через сколько времени мы сможем взлететь? — спросил он у Эйджи.
— Что?
— Надеюсь, вы не оглохли!
— Но разве то, что произошло…
— Когда мы можем взлететь? — повысил голос капитан.
— Примерно через час, — выдавил Эйджи и устало поплелся в опостылевший пилотский отсек.
Барнетт напялил на себя свитер, а поверх него пальто. В корабле было прохладно, и он здорово замерз.
Кален лежал в полном изнеможении. Глупо, что он потратил столько сил на бесполезные попытки содрать затвердевшую оболочку. Теперь он почти не мог двигаться…
В голове его мелькали видения далекого детства. Величавые, зубчатые, как замки, скалы Мабога, огромный космопорт Кантанопе, и он, маленький Кален, любующийся двумя заходящими солнцами. Одно — голубое, второе — желтое, но почему они вместе садятся на юге? Надо спросить у отца…
Кален отогнал видения прочь. Скоро утро. Мабогийский астронавт не может погибнуть столь бесславно, нужно продолжать борьбу.
Через полчаса мучительных поисков он натолкнулся в хвостовом отсеке корабля на запечатанный металлический ящик. Сбив крышку, Кален увидел большие бутыли, аккуратно завернутые и переложенные тряпками и опилками. Он вытащил одну бутыль. На ней был изображен странный белый символ, показавшийся Калену знакомым. Он напряг память и вспомнил — это череп гуманоида. В Мабогийский союз входила одна гуманоидная цивилизация, и Кален видел в музее муляжи черепов. Но зачем рисовать эту штуку на бутыли?
Он открыл бутыль и принюхался. Запах был приятный и смутно напомнил Калену… запах питательной жидкости, очищающей кожу!
Кален быстро вылил на себя содержимое бутыли и принялся ждать, затаив дыхание. Если только ему удастся восстановить кожу…
Так и есть, жидкость оказалась слабым очистителем!
Он опорожнил еще одну бутыль, чувствуя, как живительный раствор впитывается оболочкой.
Некоторое время Кален расслабленно лежал на спине, позволяя жидкости рассасывать роговой панцирь. Вскоре кожа полностью восстановила эластичность, и Кален ощутил необыкновенный прилив сил и энергии.
Он будет жить!
После целебной ванны Кален осмотрел пилотирующие устройства. Почему-то инопланетяне не собрали все приборы в одном отсеке. Очень глупо. Они даже не сумели превратить остальные помещения корабля в антигравитационные камеры! Впрочем, и резервуарам для хранения такого количества жидкости было негде разместиться.
Ничего, подумал Кален, как-нибудь он преодолеет эти трудности. Но, исследуя двигатель, он заметил, что у аккумуляторных батарей отсутствует совершенно необходимое звено. Батареи были выведены из строя.
Оставался только один выход — вернуть назад свой корабль.
Но как? Мабогийские законы запрещали любое убийство. Ни при каких обстоятельствах — даже ради спасения собственной жизни — мабогиец не имел права убивать. Благодаря этому мудрому закону мабогийцы уже три тысячи лет жили без войн, и мабогийская цивилизация достигла высочайшего расцвета…
Так что же делать? Умирать самому?
Взглянув себе под ноги, Кален с изумлением заметил, что лужица пролитой им жидкости проела огромную дыру. Какой ненадежный корабль — даже слабый очиститель способен так повредить его! Видимо, и сами инопланетяне очень слабые создания.
Одной тетнитовой бомбы будет вполне достаточно.
И никто на Мабоге об этом не узнает!..
— Готово наконец? — нетерпеливо спросил Барнетт.
— Кажется, да, — ответил Эйджи, осмотрев размеченную нестираемым карандашом панель.
— Отлично. Мы с Виктором останемся в отсеке экипажа. Взлетайте с минимальным ускорением.
Эйджи объявил десятисекундную готовность, нажал на кнопку, и дверь, отделяющая его от отсека экипажа, закрылась. Он нажал еще одну кнопку, и заработали аккумуляторы. Пока все шло хорошо.
На полу появилась тонкая струйка маслянистой жидкости. Эйджи машинально отметил, что, должно быть, подтекает один из приводов, и тут же забыл об этом. Приборы работали прекрасно. Он задал автопилоту нужный курс, включил двигатели и вдруг ощутил прикосновение к ноге, а глянув вниз, с удивлением обнаружил, что густая, дурно пахнущая жидкость уже заливала весь пол слоем в несколько дюймов толщиной. Эйджи отстегнул ремни, чтобы найти причину утечки. Вскоре он отыскал четыре отверстия, которые равномерными толчками выбрасывали жидкость.
Эйджи нажал на кнопку, управляющую дверью, но дверь не открывалась. Стараясь не поддаваться панике, он внимательно осмотрел дверь.
Она должна была открыться!
Но не открылась…
Маслянистая жидкость поднялась уже до колен.
Эйджи вернулся к пульту управления. Войдя в корабль, они не видели никакой жидкости. Значит, есть сток…
Когда он обнаружил сток, зловонная жидкость была ему уже почти по пояс. Эйджи потянул рычаг на себя, и жидкость быстро исчезла. После этого дверь легко открылась.
— В чем дело? — спросил Барнетт.
Эйджи рассказал, что произошло.
— Тогда все ясно, — спокойно произнес Барнетт. — А я-то не мог понять, как наш прямоугольный друг выдерживает стартовое ускорение. Мы не нашли на борту ничего, к чему бы он мог пристегнуться. Значит, он просто плавает в масле, которое автоматически заполняет пилотский отсек, когда корабль готов к взлету.
— А почему не открывалась дверь?
— Разве не ясно? — ласково, будто ребенку, улыбнулся Барнетт. — Зачем ему заливать маслом весь корабль? Вдобавок лишняя гарантия от случайной утечки.
— Но мы не можем взлететь.
— Это еще почему?
— Я не умею дышать под толстым слоем масла. А оно будет натекать, как только я включу двигатели.
— А ты открой сток и привяжи к нему рычаг регулятора, чтобы он оставался открытым. Масло будет стекать с той же скоростью, как и набираться.
— Ладно, попробую, — безрадостно согласился Эйджи.
Совет капитана оказался дельным: жидкость не поднималась выше полутора дюймов. Установив регулятор ускорения на минимум, Эйджи нажал стартовую кнопку.
Кален с грустью проводил взглядом взлетевший корабль.
Подложить бомбу он так и не решился. Законы многовековой давности трудно преступить за несколько часов.
Однако Кален не впал в отчаяние. Он не собирался сдаваться. Он будет цепляться за жизнь до последнего вздоха, будет надеяться на один шанс из миллиона, что на планету прилетит другой корабль!
Кален сообразил, что из очистительной жидкости можно легко изготовить заменитель воздуха. Этого ему хватит на несколько дней. А если еще вскрыть керловый орех…
Придя в себя, Эйджи обнаружил, что, прежде чем потерять сознание, успел вдвое уменьшить ускорение. Это и спасло ему жизнь.
Но ускорение, равное по шкале почти нулю, было тем не менее невыносимым. Эйджи открыл дверь и выполз из своего отсека.
Ремни, удерживавшие Барнетта и Виктора лопнули при взлете. Виктор только-только приходил в себя, а Барнетт с трудом выбирался из-под груды покореженных ящиков.
— Что за шутки? — тяжело вздохнул он. — Я же ясно сказал: «С минимальным ускорением»!
— Я взлетел с ускорением вдвое меньше минимального! — ответил Эйджи. — Посмотри сам.