— Ах… — тихо выдохнула она, взявшись своими ручками за худую руку Волан-де-Морта.
— Легиллименс! — издал он в ответ. Костлявая рука сжала палочку и поднесла её к виску Джинни.
Девушка закрыла глаза, отгораживаясь от реальности, не желая этого насилия. Она погрузила себя в привычную тьму и шёпот ушедших, не подозревая, какой мощный щит смогла создать неосознанно.
Лорд вновь испытал это странное удивление. Ярость охватила всё его тело и теперь от неё не останется даже капли крови.
— Как ты смеешь противиться мне?! — бешено прошипел он, сжимая пальцы сильнее. Он буквально вжал её тело в стену, чувствуя исходящее тёпло и запах. Такое живое, яркое и… острое.
— Зачем ты так… поступаешь… ведь м-можно просто попросить, — её голос охрип, но слёз на глазах не было.
Волшебник резко отпустил тонкую шею. Его тело чуть дернулось, словно испытало удар током. Она откашлялась, громко поглощая необходимый воздух.
— Пожалуйста, Том, позволь мне закончить молитву и потом я всё покажу…
— Не обращайся ко мне по этому имени! — оборвал её Тёмный Лорд. В этот раз он вдавил в её шею кончик палочки. Видимо, прикасаться к ней было столь неприятно, что руки его чуть дрогнули.
Глаза Джинни раскрылись.
— А как мне называть тебя? — она была растеряна, ведь раньше он просил звать его Томом, когда ещё жил в дневнике. Для неё он даже сейчас был тем призраком из блокнота в чёрной обложке. Лорд сделал шаг к ней, оглядывая горящими глазами.
— Я — Лорд Волан-де-Морт! — тихо прошипел волшебник. — И ты, дрянь, должна знать это как никто другой.
У него возникла удивительно хорошая мысль расчленить это тёплое тело, источающее удущающе-сильный аромат лаванды.
— Волан-де-Морт, — спокойно протянула она.
Может быть, дело было в тембре девичьего голоса, в котором не было дрожи и визга. Лишь ласка и некая теплота… но позвонки мужчины словно облили тягучим медом.
— Мне нужно молиться, чтобы искупить свой грех, — нечаянно вырвалось из её уст.
Джинни решила нарушить этот странный момент интимности. Магия окружала её и грозила затопить, но только теперь хотелось нырнуть в дьявольское желание своей проклятой сути. Палочка сильнее впилась в плоть, а из пустоты возникло большое кресло.
— И в чём твой грех, малышка Джинни? — Лорду было любопытно и странно. Эта девчонка умудрилась противостоять ему, не дав пробить ментальный щит своего разума.
— Я отвечу это только священнику на исповеди, — она прижала чётки к груди. Оскалившись, тёмный маг резко приблизил своё лицо к ней.
— Что ж, тогда давай я приведу к тебе эту мразь в рясе и буду медленно рвать его на куски, чтобы ты смотрела? — он шипел более резко и отрывисто, почти с наслаждением упиваясь испугом гриффиндорки. Её губы раскрылись со всхлипом, а рука сильнее сжала бусины.
— Не надо, пожалуйста я… я скажу, — она смиренно опустила глаза.
Лорд прекрасно видел в темноте. Его кровавый взгляд не упустил деталей бледности девичьего лица, переходящей в стыдливый румянец.
— Так в чём твой грех, Джиневра?
Почему его интересует это? Зачем он так яро пытается узнать позор её жизни? Но правду скрывать нет смысла, ведь она всегда была искренна с ним… с Томом и теперь Волан-де-Мортом.
— Мой… грех… в порочном желании моей плоти, — прошептала она с закрытыми глазами.
Добить до конца или нет? Какой зелёный птенец не страдает этим пороком буйных гормонов? Малолетние глупцы, ведомые инстинктом животного порыва. Самая тупая и скучная жертва…
Но только он, Лорд Волан-де-Морт никогда не признавал в себе низменных порывов бренного тела. Только холодный разум и сила, что источалась на кончиках пальцев и палочки. Он давно усмирил в себе этот смертный удел… до момента той откровенной пытки на собрании. Но жажда новой изощрённой издёвки билась в его худом, высоком теле. Словно он надеялся найти оправдание этой своей слабости. Волшебник вновь приблизил себя к ней, ухмыляясь тонкими губами.
— Что за желание и почему лишь одно?
Мужчина ожидал смущения и причитаний напару со жгучей ненавистью, что дало бы толчок к дальнейшему мучению неугодной девчонки.
Но вместо этой стандартной эмоциональной какафонии пришла… просьба. Мольба и теплота янтаря её глаз смешивались в ударную волну… просьбы о прощении. Ручки прижались к груди сильнее и девичье тело задрожало.
— Желание агонии… и боли, что несёшь лишь ты…
Джинни не увидела, как потемнело марево крови, потому что палочка резко толкнула её заклинанием в кресло.
— Круцио!
На этот раз он прокручивал ладонью быстрее и сильнее, желая завернуть в спираль это молодое тело. Что за безумие и извращённая низость? Агонию нельзя желать, но почему волшебник замер, видя дугу корпуса этого тела, слыша сдавленный стон и раскрытые губы.
Её глаза опять закатились, внутри словно сворачивались, а потом вновь растягивались сосуды. Непростительное заклинание не мучало, а побуждало… Выгнуться ещё, ухватиться за подлокотники, а ноги раздвинуть в стороны.
Она резко выдохнула с хриплым стоном.
Её грех овладел всей сутью, накрывая тело жарким диссонансом боли и вожделения.
— П-пресвятая Бого-о-ородица… — успела взмолиться Джинни.
Но всё так же резко оборвалось. Магией Тёмный Лорд опустил кресло так, чтобы встать между её ногами и наклониться. Нахмурив безволосые брови, он увидел… испарину на её лице, нижнюю губу, искусанную в кровь, а на щеках и шее красные пятна. Девица рвано дышала, на лице застыла… мука? Его демонические глаза опустились вниз, к оголённым бёдрам и рукам, что с силой сжимали ткань юбки, но не это вынудило его его резко вдохнуть. Её таз медленно двигался, будто в танце обладания. Волан-де-Морт вынужден был совершить необдуманное действие: холодная ладонь невольно накрыла коленку и заскользила вверх, где температура была гораздо выше. Это была лишь проверка безумия и абсурдности происходящего. Или же нет?
В нагнетающей тишине, между всхлипами и её шумным дыханием стали отчетливо слышны влажные, скользкие звуки. Движения мужских пальцев были медленны и осторожны, но этого оказалось достаточно… Девушка замотала головой и низко вскрикнула:
— О, Том!
Удовольствие, такое больное и всеобъемлющее. Оно заполнило каждую клеточку греховным освобождением и волнами разнеслось несколько раз. Джинни обмякла с выражением счастья на лице, а Лорд почти потерял равновесие. В мгновение ока он вылетел из комнаты, где осталась пленница.
— Продолжать кормить и никого не впускать! — не было того мягкого шипения, что медленно заполняло слух каждого. Теперь это было рычание зверя и порывистое дыхание.
Волшебник впервые спешил уйти в темноту своих покоев, избавиться от лишних глаз. Он летел вперёд, не обращая внимания на свою преданную соратницу — Беллатрису Лестрейндж, — пытающуюся остановить его, взывая к неизменному объекту преклонения.
— Во-о-он! — смог только изречь его напряжённый рот.
Когда Тёмный Лорд оказался один в своих покоях, то стекла на окнах задолжали от силы магии. Мужчина усадил своё неслушающееся тело в кресло у ярко горящего камина. Он закрыл глаза, не веря в происходящее. Руки осторожно раскрыли полы мантии. Волан-де-Морт не желал смотреть вниз, он знал, что там… Левая рука коснулась этого… горячо…
Мужчина устремил потемневшие глаза на пламя, видя в нём исступление этой мерзавки. Неприкрытое и такое волнующее. Движения ускорились — долго не пришлось унижать себя этой низостью. Его голова откинулась, а челюсти сильно сжались. С резким выдохом всё произошло мучительно сильно, неконтролируемо и прекрасно. Пару секунд ещё длились последние содрогания тела великого тёмного волшебника.
Он был обезоружен своим же интересом и упрямством. Надо было сразу применить Аваду…
Но не теперь.
Комментарий к Исповедь
* (лат.) отрывок из молитвы “Отче Наш”.