— Не слишком много?—спросила она.
Стэннард решительно затряс головой:
— Слишком много — это две рюмки. А когда три — это уже недостаточно. Taк что наливайте четвертую.
Кто-то нажал кнопку старого музыкального автомата, стоящего в холле. На крутящийся диск медленно опустилась пластинка.
Стэннард подошел с рюмкой к Морру.
— Давайте выпьем, Эдвард, мы зря с вами погорячились.
— Я на диете, не пью,— ответил тот.
Стэннард удивился:
— На какой диете? А это что?— И он показал на рюмку в руке Морра.
— У меня диета особая, своя.
— Какая?
— Не пью с дерьмом...
— Знакомая мелодия,— сказала Катлен и положила руки на плечи Игорю.—Пригласите хорошенькую молодую даму на последнее танго...
— Откуда у вас эта пластинка?— спросил Кларк Астахова.
— Старый автомат. А что?
— Ничего. Просто это то самое танго, под которое я загибался в сорок третьем году на ваших Гранатовых островах. Можно, я куплю у вас эту пластинку?
— Я подарю ее вам.
Наклонившись к уху Катлен, Игорь сказал:
—У меня есть возможность передать телеграмму.
— Какую телеграмму?
— Оба всем, что происходит.
Катлен вопросительно посмотрела на него.
—Я не могу вам сказать, как. Надо, чтобы все подписали, и срочно!..
— Сейчас это, пожалуй, невыполнимо.
— Можно спросить у каждого.
— И опасно... У вас есть контакт с ними?
Игорь смолчал.
— Я не уверена даже, что вы правильно сделали, сказав мне...
— Вы можете донести?!
— Нет, на это я, пожалуй, еще не способна... Но и подписать мне, честно говоря, будет трудно... Идемте к Кларку...
Астахов был рад возможности прекратить танец Игоря и Катлен. Он быстро подошел к автомату и выключил его. Все обернулись к двери, возле которой стоял музыкальный ящик, и увидели Питера Калишера. Толстяк держал в руках свой неизменный черный зонт, с которого стекали капли воды, и улыбался приветливо.
— Что же вы? Веселитесь, я не помешаю.
Калишер ждал вопросов. Но журналисты смотрели на него молча. Тогда он вздохнул, поставил зонт на пол и сказал:
— В таких случаях говорят: у меня есть для вас, господа, две новости — одна приятная, а одна неприятная. Начну с приятной. Неподалеку от отеля я видел на углу первую проститутку. Стоит, лапочка, под дождем. Это признак стабилизации нового режима. Жизнь нормализуется.
Никто не улыбнулся. Калишер еще раз вздохнул и уже серьезно, садясь в кресло, сказал:
— Другая новость неприятная, Я только что от премьер-министра, он наотрез отказывается освободить вас, пока вы все не подпишете заявления, опровергающего ваши вчерашние телеграммы насчет американских инструкторов и так далее.
Никто но проронил ни слова.
— Господа, положение очень серьезное. Новый премьер — человек решительный. Если он захочет вас... никто вам не поможет.
— Это он сам вам сказал? — спросил Максвелл.
— Нет, мне он оттого не говорил. Но поверьте моему опыту, такое бывает. На редакции надежда маленькая, я сегодня слушал радио. Во всем мире уверены, что вас арестовало и даже, может быть, уже уничтожило не временное правительство повстанцев, а Центральное правительство республики Гранатовых островов. За то, что вы не поддержали его домыслов насчет американского вмешательства,
— Вы ведете с нами битву по всем правилам науки,— сказал Кларк.
— Битва закончилась,— очень серьезно ответил Калишер.— Началась война.
Он помолчал немного, посмотрел выразительно на Астахова, Игоря и Мэри. Tе беспрекословно удалились. После этого сказал:
— Ну, давайте говорить в открытую. Хорошо. Здесь есть американские советники. Даже солдаты. Вы считаете меня сотрудником Центрального разведывательного управления? Валяйте.— Калишер поднялся с кресла, на котором сидел, и оглядел своих собеседников:— А чего вы хотите? Чтобы все эти Гранатовые острова с неимоверными запасами нефти, со стратегически важным положением в океане попали в руки к русским?
— Послушайте,— перебил Калишера Максвелл.— Мы болтаемся здесь десять, нет —уже одиннадцать дней и не встретили ни одного доказательства, что русские пытаются завладеть этими островами...
В окне, ведущем из кухни в сад и закрытом тонкой проволочной сеткой, показалось лицо американского сержанта, того, что был на ночном аэродроме. Он внимательно осмотрел кухню — там никого, кроме Астахова, не было,— негромко сказал:
— Господин управляющий...
Астахов вздрогнул.
— Господин управляющий, возьмите две корзины, идемте со мной за продуктами.