Боевые мехи, которые он наблюдал на своем дисплее, осторожно пересекали широкое вязкое поле в пяти километрах северно-восточнее того места где находились он и большая часть 19-го Кавалерийского полка, укрывшись за грядой невысоких, скальных гор. Мехи первой роты, второго ударного батальона, его авангард, были всего лишь на расстоянии нескольких сотен метров от левого фланга противника, укрывшись от него за полосой деревьев.
Прежде чем Кэлвин смог набрать воздуха после запроса об артобстреле, резкий голос с нью-сиртисским акцентом раздался в его шлемофоне, — «Тигр», берегитесь. Снаряды уже в пути. — В этот момент внешние микрофоны его «Виктора» уловили завывание летящих снарядов. Три уродливых черных цветка распустились над вражескими мехами, несколькими секундами позже последовала беспорядочная серия небольших взрывов. Эта более поздняя цепочка взрывов, похожих на подрыв гранаты осыпала вражеские военные машины и вырвала комки земли из под их ног.
Капитан Соломон Хендрич, командир артиллерии его полка, выпустил три заряда усовершенствованных универсальных стандартных боеприпасов. Каждый из снарядов выпущенных из орудия «Тампер», выпустил дюжины небольших, бронебойных зарядов, которые осыпали вражеские мехи, рассеивая свой смертоносный эффект на большой территории. В дополнении к боеголовке с кумулятивным зарядом, которая пробивала вражескую броню, малокалиберные бомбочки осыпали поле боя шрапнелью, кромсая пехотинцев, которым не посчастливилось оказаться в поле поражения этого боеприпаса. К счастью для пластунов БКМ, мехи действовали без непосредственной поддержки пехоты.
— В яблочко, — поздравил Кэлвин командира артиллерии, — Повторить залп, но поднять прицел на пятьсот.
— На пятьсот и открыть огонь, — подтвердил Хендрич. Несколькими секундами позже, залп трех орудий накрыл вражеский строй, снаряды разорвались над строем вражеской роты, в полукилометре севернее первого места падения снарядов.
К несчастью, эффект от артобстрела больше был психологический, чем физический. Слишком много Лёгкая Кавалерия потеряла артиллерии на Хантресе. Тем не менее, внезапный, неожиданный обстрел артиллерией мог возыметь удивительный результат на спаянность и боевой дух вражеских сил, и Кэлвин не собирался позволить противнику оправиться от неожиданного обстрела.
— «Мустанги», это «Тигр», — рыкнул он во встроенный микрофон нейрошлема, — движемся быстрым маршем.
Боевые мехи 19-го Кавалерийского полка, получившие прозвище «Мустанги Кэлвина» за свою эмблему — пылающий жеребец, сорвались со своих замаскированных позиций, врезавшись в левый фланг противника.
— «Каменная стена», «Венгр», это «Тигр», — сказал Кэлвин, переключившись на командную волну бригады, — «Тигр» атакует.
— Принято «Тигр», «Каменная стена» подтверждает, — ответил генерал Эймис. — Задай им жару, Пол.
Кэлвин мог поклясться, что генерал Эймис наклонился вперед в своем кресле, в штабной мобильной машине Лёгкой Кавалерии, жуя одну из своих тонких черных сигар, проникнувшись этой битвой. Он знал, что это раздражало Эймиса, торчать, как он говорил — «спрятавшись позади своих войск», в то время, как остальные его силы вступали в бой с противником.
Еще несколько артиллеристских снарядов просвистело над головой, клубы дыма и земли взметнулись в небо в километре от того места, куда попал их предыдущий залп. Атака развивалась, как и планировали. Полк Кэлвина должен был смять левый фланг противника, в то время как артиллерия попытается обстрелять центр построения. Более легкий и скоростной полк полковника Антонеску должен был ударить в тыл противника, надеясь повредить или уничтожить дропшипы БКМ.
Что-то ударило в броню меха Кэлвина, вынудив его совершить несколько неуверенных шагов по скользкой, заснеженной грязи, чтобы сохранить равновесие меха. Бросив взгляд на дисплей повреждений, он увидел, что потерял тонну брони, и так относительно тонких пластин прикрывающих спереди предплечье его «Виктора». Еще один такой удар в это же место и он потеряет пушку гаусса, которая заменяла предплечье руки с этой стороны.
Высокий, массивный, огромный «Атлас», с кокпитом, разрисованным так, чтобы он имел сходство с омерзительно скалящимся черепом, вышел из завесы падающего снега. Яркая, актиническая вспышка озарила корпус монстра. Еще один железоникелевый шар, размером с баскетбольный мяч, промчался через поле боя, ударившись в выпуклость брони, похожую на мускулы, прикрывающую миомерные пучки левой ноги его меха, ниже «колена».
«Атлас» превосходил «Виктора» Кэлвина на добрые двадцать тонн, и при этом нес наполовину больше брони и вооружения, чем его более легкий штурмовой мех. «Виктор» имел небольшое преимущество в скорости, но этого было недостаточно, чтобы выйти живым из этой передряги. Мех Кэлвина мог рассчитывать только на одно преимущество, и он собирался воспользоваться им в полной мере.
Резко вдавив педали под пультом управления, офицер Легкой Кавалерии запустил прыжковые двигатели «Лексингтон», установленные в торсе и ногах «Виктора». Восемьдесятитонный штурмовой мех взмыл в воздух, подобно неповоротливому двуногому насекомому, в тот самый момент, как капелланский пилот активировал два своих тяжелых лазера, выпустив в торс более легкой машины почти невидимые лучи когерентного света. Кэлвин попытался ответить из винтовки гаусса, но болванка лишь пропахала борозду недалеко от ног большого меха.
Манипулируя джойстиками управления, Кэлвин резко опустил «Виктора» на землю, приземлившись в сотне метрах от «Атласа», на «одиннадцать часов». Кэлвин снова прицельно выстрелил из своего «Драгонз Файр», пушки Гаусса. На этот раз, массивная болванка из плотного металла нашла свою цель — левый локоть «Атласа». Куски брони разлетелись в разные стороны, но Кэлвин знал, что штурмовой мех мог выдержать, по меньшей мере, еще одно такое попадание, которое он нанес по этой конечности. Град зеленых, мерцающих лазерных дротиков последовал за огненным валом ракет ближнего радиуса действия, добавив повреждения, нанесенные «Атласу» выстрелом из орудия гаусса, но ни один из выстрелов не нанес серьезных повреждений левому «предплечью» меха.
Капелланец ответил, еще раз, приведя в действие свои лазеры и пушку Гаусса, и добавив залп ракет дальнего радиуса действия. Лазерные лучи оставили глубокие, почерневшие борозды на левом боку и руке «Виктора». Железоникелевый заряд пушки Гаусса пронесся мимо кокпита Кэлвина. Позже его тех обнаружил, что три сантиметра брони, относительно слабо бронированной, похожей на шлем — головы «Виктора», были срезаны, возможно, тем самым выстрелом из орудия гаусса. На пол метра влево, и уничтоженный кокпит Пола Кэлвина отмывали бы при помощи гидранта.
Ракеты были то ли наведены получше, то ли направлены фортуной. Большинство из залпа смертоносных бронебойных боеголовок врезались в уже поврежденного «Виктора», срывая броню и углубляя рану на поврежденной левой ноге штурмового меха.
Кэлвин снова вдавил педали, управляющие прыжковыми двигателями, игнорируя предупреждения компьютера об опасности прыжков с поврежденной левой ногой. Мех взметнулся на трех пучках перегретого пара и плазмы, оказавшись сразу за замедлившимся «Атласом».
Необдуманное использование капелланским пилотом всего своего вооружения, должно быть, поднло внутреннюю температуру меха до опасного уровня, сделав «Атласа»более заторможенным, чем в обычном состоянии. Вражеский мехвоин забыл один из основных законов битвы боевых мехов — следить за перегревом.
Кэлвин зловеще улыбнулся. На этот раз пренебрежение врага к этому закону будет стоить ему жизни.
Он навел свою пушку Гаусса на относительно тонкую броню спины «Атласа», и выстрелил. Снаряд пушки Гаусса врезался в бронированную спину вражеской машины. Броня развалилась от удара ферроникелевого снаряда, оставив внутренние механизмы большого штурмового меха практически незащищенными перед огнем противника.