Куцевич поднялся и молча пошёл в сторону главного корпуса госпиталя. Грэйн сидел, смотрел ему вслед, не понимая, почему тот не ответил на его вопросы, которые, так сильно волновали, наверно, не только его одного.
Военврач шёл по тропинке, всматриваясь в лица проходивших мимо пациентов госпиталя. Среди них попадались и те, которым удалили модуль военного образца и они ожидали своей очереди на замену. Только сейчас Куцевич обратил внимание на их лица, они изменились, как бы просветлели. Напряжённый, тяжёлый взор у некоторых сменился спокойным, уверенным. У некоторых, появилась искорка в глазах, выражая жажду жить и радоваться жизни.
– О чём задумался? – вывел из мысленных блужданий голос полковника Матиссона.
– Будете смеяться, но о пациентах, – натягивая на лицо дежурную улыбку, ответил военврач.
– Когда начнёте смену модулей, – перешёл на строгий тон полковник, – согласно отчёту, не менее одному проценту от запланированного уже удалили модуль, но никому не установили, вроде, реабилитационный период закончился.
– Вы правы полковник. Приказ на плановую установку модуля не поступил, а сами знаете, я человек военный, без приказа не могу рисковать жизнями вверенных мне пациентов, – так же холодно ответил Куцевич.
– Не ерепенься. Какой приказ ещё нужен, план утверждён, гражданские модули получены, методика, как знаю, отработана.
– В том то и дело, что методика не отработана, – военврач, было хотел рассказать, что в узкоспециализированной базе данных он так и не нашёл результатов клинических испытаний новой методики, но не стал, – пойдёмте, полковник, лучше это увидеть, чем много раз услышать, – и он увлёк не сопротивляющегося офицера за собой.
– Кто это? – Матиссон, сквозь прозрачный односторонний экран смотрел на больных в палате, где согласно аббревиатуре медицинского блока, находятся тяжелобольные с отклонениями после побочного эффекта от использования модуля. Они выглядели не так, как он за годы службы привык их видеть: сидящих, лежащих в неправдоподобных позах, или безвольно измеряющих шагами пространство палаты. Внутри трое сидели за столом и что-то азартно двигали, вероятно, играли в какую-то незамысловатую игру, двое лежали, что-то листали, а один, прислонившись к окну, стоял, не шевелясь, с интересом рассматривая происходящее по ту сторону, иногда произнося какие-то комментарии, от которых другие обитатели начинали смеяться.
– Это, – с довольным видом произнёс военврач, – те, которым извлекли модуль самым первым. Мы апробировали процедуру на тяжелобольных, тех, кто не мог говорить, самостоятельно обслуживать себя. А сейчас, посмотрите, реакция мозга на удаление модуля поразительна. Не скажу, что они стали полноценными членами социума, но, сами видите, результат положительный.
– Докладывали по инстанции? – не веря своим глазам, спросил полковник.
– Нет, думал с вами посоветоваться и, разве сами не замечали изменения среди прогуливающихся пациентов, думал, у вас взгляд намётан, – уколол полковника военврач.
– Замечал, – задумчиво произнёс Матиссон, – но, думал, это так восприняли известие об окончании войны, но эйфория от заключения мира пройдёт и предстоит долгая работа.
– Соглашусь с вами. Но, господин полковник, подумайте, зачем тратить ресурсы, тратить время, калечить человеческие жизни для новой установки модуля, если природа сама возьмёт своё. Во время войны узкоспециализированные модуляторы сознания сделали своё дело, не дали погибнуть цивилизации…
– Вы говорите, как политик, – перебил полковник.
– Возможно, но давайте помечтаем. Если мир без войны продлится хотя бы пару поколений, то необходимость в установке модулей отпадёт окончательно, я понимаю, что разработка новых образцов будет продолжаться, как-никак безопасность превыше всего, но массовая установка модуляторов должна уйти в прошлое, – военврач произнёс эти слова дрожащим голосом, выговорить их удалось с трудом, но сформированное за десятилетия мнение о необходимости повсеместного применения модуляторов, укрепившееся в сознании за годы практики всё-таки дало трещину.