А что же она такого задумала сделать с ними? Элизабет просто взбесило это обвинение. Майкл говорил так, словно именно она устроила эту погоню за новыми рынками сбыта, именно она диктует эту экспансию, именно она...
В разговор вступил третий голос: это Амадо появился в дверях.
— В случае необходимости мы поручим дело братьям Ивански — они справятся с любым избыточным спросом.
— И подвергнут чертовскому риску и количество, и качество.
Элизабет переводила взгляд с Амадо на Майкла. Ведь не первый же раз у них этот спор. Но зачем же втягивать в него и ее? Не мог же Майкл всерьез полагать, будто она имеет какое-то отношение к тому, что Амадо так упорно стремится сделать новый бросок вперед!
— Мы не должны бояться успеха, — сказал Амадо.
— Тебе отлично известно, что меня тревожит вовсе не успех, а утрата контроля.
Из дома донеслась трель дверного звонка. Амадо глубоко вздохнул и разгладил галстук.
— Элизабет, — сказал он, — похоже, наши гости собираются.
При слове «наши» она побледнела. Вот-вот предстояло сделать первый публичный шаг в новую жизнь. Поднимаясь со стула, она мельком взглянула на Майкла. Он внимательно изучал ее сузившимися глазами.
Амадо подал ей руку и расплылся в улыбке.
— Ты готова? — спросил он.
В ее сознании кричало одно-единственное слово — «Нет!», — но она не произнесла его. Вместо этого она приняла руку Амадо и улыбнулась ему в ответ. Если уж его друзья намерены доставить ей огорчения в связи с этим браком, то лучше выяснить это, не откладывая.
Не желая утомлять Элизабет ее первым выходом в свет в качестве его будущей жены — хотя вообще-то сам он был бы рад во всеуслышание кричать об этой новости на улицах Сент-Хелены, — Амадо не стал приглашать много гостей. Вокруг стола сидели владельцы трех других винных заводов в долине, члены обширного семейства виноторговцев и личные друзья, которые большую часть жизни были рядом с ним и в горе, и в радости. Ну и, разумеется, Майкл.
Обеденную посуду убрали, и Консуэла вносила десерт. Амадо решил, что настало время для тоста, который наконец позволит ему поделиться своим волнением и счастьем. Он встал и наполнил старинные бокалы, которые приберегал для этого тоста. «Каберне Савиньон», выбранное им, недавно одержало победу в закрытом конкурсе над самым лучшим бургундским, которое смогла предложить Франция. Вино пока что было молодым, идеальным для этого случая, так как отражало его состояние и чувства.
Он вернулся на свое место во главе стола.
— Не так уж необычно, что мы собираемся вместе, когда есть повод что-то отпраздновать, — он внимательным взглядом окинул всех собравшихся за столом и остановился на Элизабет, сидевшей справа от него. — Правда, для меня сегодняшний вечер куда более особенный, чем большинство прежних встреч. Как вам всем известно, я считал, что мне суждено прожить остаток жизни в одиночестве. И вот сегодня вечером я пригласил вас сюда, чтобы поделиться новостью: Элизабет и я, — он достал из кармана маленький бархатный футляр, открыл его и вынул оттуда кольцо, — поженимся в августе.
Над столом пронесся единый и вполне внятный вздох изумления. В завершение тоста зазвенели, сходясь, бокалы старинного хрусталя. Амадо взял руку Элизабет и надел ей на Палец кольцо с бриллиантом в три карата.
— Амадо, оно... такое большое, — сказала она, ошеломленно глядя на руку.
Уголком глаза Амадо внимательно наблюдал за Майклом, на лице которого ясно выражалось неверие, сменившееся презрительной гримасой, когда Майкл взглянул на Элизабет. Амадо молился про себя, чтобы она этого не заметила, но увидел, как она вздрогнула, и вспомнил, что от Элизабет мало что может укрыться.
Молчание, последовавшее за тостом, начинало становиться неловким, когда заговорила Конни Робертсон:
— Элизабет, позвольте мне первой приветствовать вас в нашей... а со временем, по-видимому, и в вашей необъятной семье виноторговцев, — она довольно засмеялась. — Эта новость просто поразит здесь всех! Надеюсь, вы готовы, что к вам теперь будут ломиться с утра до вечера. В нашей долине не найдется человека, который не захочет увидеть вас своими глазами.
— Амадо предупредил меня, что его друзья могут быть слегка удивлены, — сказала Элизабет.
— Мягко говоря, — негромко добавил Майкл.
— Да уж, это, вероятно, наиболее удачно скрываемая тайна в этой долине за долгие годы, — воскликнул Дэвид Робертсон. — И давно вы знаете друг друга?
Майкл как бы ненароком положил свою салфетку на стол, кажется, собираясь уйти.
— Мы познакомились на рождественском вечере в агентстве «Смит и Нобл», — ответил Амадо.
— В прошлое Рождество? — спросила женщина, сидевшая напротив Элизабет.
Элизабет почти услышала ее подсчеты в уме. Ах, да ведь это же означает, что они знакомы... знакомы... Бог мой, всего четыре месяца!
— Когда Амадо решает что-то, его ничто не может удержать, — сказал Майкл, вставая.
— Разумеется, нет, если я уверен в чем-то так, как я уверен в Элизабет.
Когда первоначальное удивление прошло, гости пустились в оживленные разговоры. А Майкл пробрался к Амадо.
— Извини, что я ухожу так скоро после твоего объявления, — сказал он. — Но я обещал Тони заехать к нему вечером после этого обеда. У него там затруднения с одним из курсов, которые он слушает в вечерней школе.
Подобно тому, как густой туман изо всех сил старается уцепиться за горы в солнечное утро, так и Амадо почувствовал, что от него ускользает часть той радости, которой он был полон несколько мгновений назад.
— Я тебя провожу.
Майкл поднял руку, останавливая его.
— В этом нет необходимости, — он повернулся к Элизабет и отвесил ей легкий поклон. — Мои наилучшие пожелания.
— Благодарю вас, — ответила она.
Когда Майкл ушел, Амадо и Элизабет переглянулись. Он не мог ответить на вопрос, который увидел в ее глазах. Это ужасно, чтобы двое людей, которых он любил, могли бы не понравиться друг другу. Но оставалось надеяться, что со временем Майкл увидит в Элизабет истинное Божье благословение, которым она была для Амадо, а не разделяющую его с ним силу, как явно счел Майкл.
ГЛАВА 9
Амадо не верил в испытательный срок между помолвкой и свадьбой. Во всяком случае, так он говорил каждому, кто готов был его слушать. Элизабет не знала, почему он так торопится со свадьбой: то ли боится передумать сам, то ли не уверен в серьезности ее намерений. Как-то раз, с далекими и осторожными подходами, он дал ей понять, что, мол, поймет, если она передумает. А на следующий день заявил, что похитил бы ее и увез на необитаемый остров, прояви она признаки колебания.
Четыре с половиной месяца, миновавшие со дня того званого обеда, на котором Амадо объявил об их обручении, пролетели быстро. Загрузив себя максимально работой над рекламной кампанией, вынужденно занимаясь свадебными приготовлениями, Элизабет спала по нескольку часов в сутки. И все эти дни она находилась в состоянии физического изнеможения и влюбленности.
Элизабет приподнялась на цыпочки, чтобы прочитать расписание автобуса. Ее бабушка должна прибыть с минуты на минуту. Она отправила Алисе денег на авиабилет, но как всегда бабушка предпочла более экономный вариант — автобус. Долгие годы хронической нужды приучили ее к экономии. Но ей не хотелось выглядеть скрягой, и она очень ловко все объяснила: мол, соседи не поймут, откуда это у нее появились деньги на самолет.
За те двенадцать лет, которые Элизабет прожила вдали от бабушки, они видели друг друга в среднем раз в году по две недели. После того как Элизабет окончила школу, они вместе проводили где-нибудь несколько дней, когда Элизабет была в отпуске. Алиса приезжала навестить ее в Сан-Франциско. Объяснить же более частые отлучки было трудно. Ведь всех интересовало, куда Алиса ездит, кого навещает. Да и стали бы спрашивать — откуда у нее деньги на разъезды. Сохранить тайну в таких городках, как Фармингэм, равносильно тому, как попросить женщину, у которой начались роды, повременить с ними, пока не прибудет акушер.