— А я уж подумала, что ты решил задержаться в Модесто.
— Я обдумывал этот вариант, но потом представил тебя, что ты делаешь, как одета... ну и смотрю — я уже сижу в машине и несусь по шоссе на север.
Он положил руки ей на плечи и, наклонив голову, поцеловал ее шею.
— А как прошла твоя встреча?
— Утром расскажу.
— Ты, наверное, вымотался.
— Да... но увидев тебя, опять бодр.
Он просунул большой палец под бретельку ее шелковой ночной рубашки, потянул вниз и прижался губами к ее груди.
— М-м-м-м... — Элизабет изогнула спину дугой и затаила дыхание, когда он двинулся ниже и стал ласкать языком ее сосок. — У меня подозрение, что сегодня ты без меня скучал.
— Умная женщина.
Движением плеч он сбросил куртку, подвел Элизабет к постели и прилег рядом с ней.
— У меня есть новости, но они могут подождать, — прошептала она.
Амадо приподнялся и посмотрел на нее.
— Ты уверена?
Нотка волнения в его голосе не оставляла никаких сомнений в том, о чем он подумал. Его стремление подарить ей ребенка, которого хотела и она, порой затмевало ему разум. Она ухватилась за его галстук, притянула Амадо к себе, поцеловала.
— Нет, — сказала она, — не это.
Разочарование, отразившееся на его лице, исчезло так же стремительно, как и появилось, уступив место нежной страсти.
— Ну тогда, полагаю, сделать новую попытку — просто наш долг. Я бы никогда не простил себе, что мы не использовали все возможности.
Только на следующее утро, за завтраком, Амадо рассказал Элизабет, чем он занимался в Модесто.
— Дело, видишь ли, в свадебном подарке, который я обещал, — он выглядел невероятно довольным. Подлив ей кофе, Амадо добавил: — Ну-ка скажи, как ты относишься к тому, чтобы стать владелицей собственных виноградников и винного завода в придачу?
Элизабет слишком удивилась, чтобы испытать какие-то прочие чувства. Скрытый смысл того, что он сделал, был слишком серьезным.
— Не знаю, — честно ответила она. — А кроме того, я полагала, что «Мерседеса» вполне...
— Модесто должно стать основой наших столовых вин, — продолжал он между тем, не обращая внимания на ее замешательство. — Лоза там крепкая и здоровая. Майкл считает, что и винный завод можно сделать первоклассным. Мы, разумеется, начнем расширяться прямо сейчас, а это означает, что надо модернизировать существующие...
— А Майкл знает об этом?
— Ну, я бы никогда не сделал подобной покупки, не проконсультировавшись с ним.
Он отломил кусочек жареного хлебца и положил на него ложечку земляничного варенья, приготовленного Консуэлой.
— А он будет участвовать в этой операции?
Амадо нахмурился.
— Разумеется. С тех пор как Майкл на меня работает, он мечтает поэкспериментировать с производством качественных столовых вин. Тебя не беспокоит, что он станет осуществлять эти мечты с помощью твоих виноградников и твоего винного завода?
— Нет, конечно... впрочем, в каком-то смысле беспокоит. Ты ему рассказал, что собираешься предоставить мне реальное участие в деле?
— Я уверен, он догадался об этом и сам. Да и как он мог не догадаться? Он же знает, как это важно для меня, чтобы вы с ним поработали вместе. А это лучше всего сделать именно таким образом.
— Амадо, есть вещи, которые нельзя делать насильно.
— Элизабет, ты должна мне поверить: это не тот случай. Вы с Майклом просто предназначены друг для друга. — Амадо довольно засмеялся. — У вас так много общего. Ну вот хотя бы я, к примеру... а еще ваше упрямство, которое сделало бы честь и ослу.
— Что ж, надеюсь, что ты прав.
— Ну, а теперь выкладывай свои новости.
Элизабет подумала о призрачном соглашении, которое она заключила с Майклом накануне, и о том, каким глупым оно выглядело теперь.
— Да ничего особенного, — сказала она, надеясь, что эти слова не окажутся пророческими в их буквальном смысле.
ГЛАВА 12
Зазвонил телефон, выдергивая Элизабет из крепкого сна. Дотянувшись до трубки, она посмотрела на часы.
— Алло?
— Ах, дорогая, наверное, я звоню слишком рано, да? — раздался голос Алисы.
Часы показывали половину седьмого.
— Да все нормально, — ответила Элизабет. — Как раз сейчас должен был зазвонить будильник.
— Знаешь, почему я не перезвонила через два часа? Просто не было ничего важного, что стоило бы сообщать.
Элизабет приткнула подушку к спинке кровати и уселась удобнее.
— Ладно, я тебя прощу... но только если ты не собираешься сообщить, что передумала приехать.
— Вот потому-то я и звоню. — Алиса помолчала. — Мне не хочется, чтобы ты поднимала шум по этому поводу. Я довольно долго думала, прежде чем дать согласие, и хочу это сделать.
— Мне уже не нравится, как ты говоришь. На что, собственно, ты дала согласие?
— Ну, у Эрни ушла еще одна официантка и...
— Нет, ты этого не сделала! — простонала Элизабет.
— Ну, работать буду неполный день. Я ему сказала, что не хочу пропускать встречи в карточном клубе и церковный хор тоже, так что он согласился отпускать меня по вторникам и четвергам. А еще он согласился сократить мой рабочий день, и я не потеряю ни доллара из социального страхования.
— Если ты нуждаешься в деньгах, то я бы могла...
— Только не смей снова посылать мне чек! Я же тебе говорила, что и так отлично обхожусь. Мое возвращение на работу с деньгами никак не связано. Просто мне приятно, что снова появится какое-то занятие.
Амадо простонал во сне, перекатился на другой бок и положил голову на колени Элизабет.
Элизабет очень расстроилась, и не только из-за того, что не сможет показать Алисе долину Напа весной. Весь последний месяц она ощущала почти непреодолимую потребность повидаться со своей бабушкой. Она даже лелеяла надежды снова попытаться уговорить ее перебраться в Калифорнию.
— Как я понимаю, просить об отпуске на пару недель слишком рано?
— А почему ты хочешь, чтобы я поехала к тебе сейчас, а не летом? Есть какая-то особая причина?
Вопрос мог показаться довольно простым. Но то, что осталось невысказанным, стремительно кольнуло сердце Элизабет.
— Нет, ничего особенного...
Что ж, она все поняла. Беременна она не была. Семь месяцев попыток — и ни малейшего намека! Ей бы следовало рассказать Алисе о назначенной у нее через две недели встрече в Сан-Франциско с врачом, но она не хотела, чтобы об этом узнал Амадо.
Свободной рукой Элизабет смахнула волосы с его лба. Он негромко пробормотал что-то и поглубже зарылся в ее колени.
— После праздничной рекламной кампании оптовые торговцы прямо-таки выламывают двери винного завода. А пара из них пыталась добиться, чтобы Амадо заключил с ними монопольные контракты, — при этом воспоминании она улыбнулась. — Но он проявил мудрость и отказался.
— Благодаря тебе и Майклу, — пробормотал Амадо.
— Мне очень понравилась реклама, которую ты сделала на Валентинов день[5], — сказала Алиса. — Ну, тот сюжет с пикником. Просто прелесть. А особенно мне понравилось, как ты его завершила, ну, с этой парочкой в ванне.
— Мы не были уверены, что цензоры позволят нам сохранить этот кусочек, но все прошло как по маслу. Думаю, в тот день они были так поглощены очередным телесериалом, что на нас у них просто не осталось времени.
— А как отношения с Майклом?
— Получше. Но это, по всей вероятности, из-за того, что он проводит много времени на новой винодельне в Модесто и видимся мы редко.
— Чепуха! Я всегда знала, что стоит ему избавиться от своей скованности — и он полюбит тебя так же, как и все мы.
— Ты торопишься с выводами.
Одно лишь то, что они с Майклом не проявляли открытой враждебности друг к другу, еще не означало, что они стали друзьями. Их отношения напоминали перемирие между боевыми действиями. Они держались друг с другом подозрительно и настороженно.
— И потом, мне именно такая работа и нужна, чтобы побольше шевелиться.