— Ваше превосходительство! Позвольте обратиться! — Невесёлые мысли двух великих полководцев Рая прервал взволнованный голос великого астронома Галилео.
— Да, старик, ещё есть время! Боюсь, другого раза может и не представиться! — ответил Михаил.
— Великий! — всё тем же взволнованным голосом отвечал Галилео. — У меня есть важная новость!
Твоя сирень окончательно засохла? — с усталой иронией спросил выдающегося астронома Гавриил, морщась от боли в раненом бедре.
Галилео без слов вытащил из-под панциря ветку упомянутой сирени и маленький прозрачный пузырёк с жидкостью янтарного цвета. Открыв склянку, он взял на язык капельку и, набрав в рот слюны, обильно плюнул на хрустящие смертью голубые цветки. Прошла секунда, другая, третья. И вдруг произошло чудо. Мёртвая веточка прямо на глазах как будто налилась невесть откуда взявшимися соками. Галилео подлетел к Михаилу и без слов протянул ему гроздь голубоватых цветов. Архистратиг машинально понюхал их и сказал:
— Пахнут! Что это значит? Таки вернулся Уриэль? Не ожидал! Гляди-ка, неужели перековался, вампирская морда?
— Это не Уриэль, — победно улыбнулся Галилео, — но это то, что мы ждали!
— Эликсир бессмертия? — с сомнением спросил Гавриил. — Неужели он всё же существует?
— Смотрите! — крикнул им великий астроном, показывая рукою в кольчужной рубашке куда-то в тыл позиций.
Вдалеке показался столь знакомый силуэт флагмана военно-воздушных сил Рая — огромный дирижабль с отчётливой надписью «С нами Бог!». Михаил достал из седельной сумки на боку парившего белокрылого жеребца потрёпанный флотский бинокль с поистёршейся надписью «Сделано в СССР» и направил его на гондолу воздушного корабля. Когда он рассмотрел фигуры находившихся там, морщины на его озабоченном лице пожилого испанского рыбака разгладились в широкой улыбке.
— Гавриил, — позвал он, — ты ещё не передумал устроить свой рейд в ставку Зверя? Тебе сможет помочь твой старый друг — лучший кавалерист, когда-либо живший в Аравии!
Когда все герои битвы за протеин N поднялись на плоскую крышу здания Центра, хлеставший до этого вселенский ливень кроваво-красного цвета внезапно прекратился. Над группой людей и бессмертных пророков вдруг стали видны сверкающие звёзды, которым сейчас не мешали миллионы огней огромного города. Настала пора прощаться. К этому времени среди собравшихся появилось необычное животное — летающая ослица по имени Бурак. Бородач, нежно поглаживавший её добрую морду, охотно пояснил, что именно на ней он и совершил памятное путешествие в потусторонний мир. Туда он вознёсся в одну памятную ночь с Храмовой горы в Иерусалиме. Неожиданно выяснилось, что с нею знаком и Учитель. Увидев его, Бурак издала характерный ишачий звук, неспешно подошла к нему и уткнулась носом в живот. С изумлённой улыбкой он узнал в ней ту самую ослицу, на которой когда-то въехал всё в тот же священный город навстречу мученической смерти и последовавшему бессмертию. Именно этой знаменитой представительнице семейства парнокопытных предстояло перенести в иное измерение немалых размеров стеклянную бочку с переливающейся янтарным блеском жидкостью.
Дольше всего Бородач и Учитель прощались с Мари. Один из них расставался со своей единственной и безнадёжной любовью, другой — с праправнучкой, так похожей на самую восхитительную женщину его земной жизни.
— Ты ещё вернёшься? — спросила Мари бывшего плотника из Назарета. Она не обернулась в сторону Аналитика, так как знала, что любовник не станет ревновать её к этому мужчине.
— Надеюсь, что да! — с улыбкой ответил тот, взяв её ладонь в одну руку и поглаживая другой. — Но ты же знаешь, от кого это зависит!
Мари кивнула: она действительно догадывалась, кто вновь и вновь посылал проповедника добра и справедливости мучительно умирать от рук властей и лицемеров.
— Ты не боишься боли?
— Нет! — ответил Учитель, усмехнувшись. — Есть боль, слаще которой нет ничего на свете! Боль страдания ради других людей!
Вслед за Учителем к Мари подошёл и Бородач. Он внимательно и нежно посмотрел на её лицо, так похожее на чудесный лик девушки-подростка, когда-то отдавшей ему свою девственность и ставшей женой и лучшим другом.
— Оставайся с миром! — наконец сказал он на прощание. — И да будут твои потомки так же прекрасны, как и ты!